Новостей приходило мало, да и тем нельзя было доверять. На третий день пути до отряда донесся колокольный звон. Он был слишком громким и нестройным для похоронного, поэтому Томас оставил своих людей под покровом леса, а сам вместе с Робби отправился выяснить, чем вызвано такое оживление. Они обнаружили деревню, достаточно большую, чтобы похвалиться двумя храмами. В обоих звонили колокола, а на рыночной площади, на ступенях, ведущих к каменному кресту, стоял монах-францисканец в перепачканной рясе и возвещал о великой победе французов.
– Наш король, – кричал он, – недаром прозывается Жан ле Бон! Он воистину Иоанн Добрый! Иоанн Победитель! Он рассеял врагов, захватил знатных пленников и наполнил могилы англичанами!
Монах заметил Робби и Томаса и, приняв их за французов, указал пальцем:
– Вот герои! Те, кто принес нам победу!
Толпа, которая в большей степени проявляла интерес, чем радость, посмотрела на двоих всадников.
– Я не участвовал в битве, – сказал Томас. – Тебе известно, где она была?
– На севере! – расплывчато заявил францисканец. – И это была великая победа! Король Англии убит!
– Король Англии!
– Хвала Господу! – продолжал брат. – Я это видел собственными глазами! Видел, как французы истребили гордость Англии!
– По последним дошедшим до меня новостям, – пробормотал Томас Робби, – король пребывал в Англии.
– Или воевал с Шотландией, – горько добавил Робби.
– Заключено перемирие, Робби. Перемирие.
– Лорд Дуглас перемирий не признает, – уныло промолвил молодой рыцарь. – Потому-то я и здесь – я ведь твердил ему, что не могу драться с англичанами.
– Отныне можешь. Тебя не удерживают никакие обещания.
– А как насчет чувства благодарности? – буркнул Робби.
Томас коротко улыбнулся, но промолчал. Он наблюдал за мальчишкой, возможно, не старше Хью, который донимал девчонку-ровесницу, задирая ей юбку крюком для сбора орехов. Малец перехватил взгляд Томаса и сделал вид, будто слушает монаха.
– Думаешь, францисканец говорит правду? – спросил шотландец. – Произошла битва?
– Нет, это сплетни.
Монах теперь призывал народ передавать монеты двоим парням – оба были в монашеских рясах, – обходившим толпу с маленькими бочонками.
– Наши отважные воины страдают от ран! – ораторствовал францисканец. – Они претерпели за Францию! Во имя милости Господа нашего Иисуса Христа, помогите им в трудный час! Будьте щедрыми и стяжайте благословение Господне! Каждая монета поможет нашим раненым героям!
– Это мошенник, – презрительно бросил Томас. – Обычный пройдоха в поисках поживы.
Они двинулись на север. Эллекину приходилось избегать городов, потому что в любом поселении со стенами непременно нашлось бы десятка два людей, способных выпустить болт из арбалета, а Бастард хотел дойти до цели, не теряя людей в пустяковых стычках. Его путь лежал на восток – на этом направлении вероятность наткнуться на англичан была больше всего. И отряд обнаружил пару дюжин в деревне, над которой господствовала церковь с высокой колокольней. Храм оказался единственным каменным зданием, остальные были из оштукатуренных бревен и с соломенными кровлями. Тут имелась кузница с горном, устроенным на задворках под обгоревшим дубом, и таверна, окруженная кучкой хибар. Едва только разглядев эту деревню среди виноградников, Томас заметил табун лошадей, согнанных на водопой к речушке, протекавшей близ внушительной церкви. Лошадей насчитывалось полсотни с лишком, что подразумевало по меньшей мере двадцать воинов. Поначалу Томас решил, что лошади принадлежат французам, но потом заметил знамя святого Георгия, с красным крестом на белом поле. Древко стяга прислонили к стене таверны. Томас повел своих людей вниз по склону холма и выехал на небольшую площадь, где отдыхавшие латники по тревоге повскакали с мест.
– Мы англичане! – крикнул он.
– Слава Всевышнему! – выдохнул высокий мужчина, выныривая из-под притолоки таверны. На нем был джупон со стоящим на задних лапах золотым львом на фоне лилий на голубом поле. – Кто вы такие? – спросил он.
– Сэр Томас из Хуктона, – представился Бастард.
Он редко использовал почетный титул «сэр», но граф Нортгемптонский посвятил его в рыцари, и это иногда приносило пользу.
– Бенджамин Раймер, – откликнулся верзила. – Мы служим графу Уорику.
– Вы с армией? – с надеждой спросил Томас.
– Никак не найдем эту чертову армию, – признался Раймер.
После чего рассказал, что он с конроем
[31] воинов сел на корабль из Саутгемптона, но тот отбился от флота, перевозившего в Гасконь остальные силы графа.
– Поднялся ветер, долбаный капитан струхнул, и нас занесло в Испанию, – объяснил Раймер. – Этому ублюдку понадобилось два месяца, чтобы починить корабль и доставить нас в Бордо. – Он оглядел людей Томаса. – Какое облегчение снова быть вместе с лучниками! Наши были на другом корабле. Вам известно, где армия принца?
– Без малейшего понятия, – ответил Томас.
– Слепой ведет слепого, – вздохнул Раймер. – И эля тут не найдешь, так что плохим новостям нет конца.
– А вино имеется?
– Вроде как. По мне, так кошачья моча на вкус. Вы из Бордо?
Томас мотнул головой.
– Мы из гарнизона на востоке Гаскони, – сообщил он.
– Выходит, ты знаком с этой чертовой страной?
– С какой-то частью. Страна большая.
– Так куда нам идти?
– На север, – сказал Томас. – По последним слухам, армия где-то под Туром.
– Вопрос только, где этот чертов Тур.
– К северу отсюда. – Бастард соскользнул с седла. – Дайте отдых лошадям, – бросил он своим. – Выгуляйте, напоите. Выступаем через час.
Раймер с отрядом присоединился к Томасу, и тот удивлялся, как удалось воинам графа Уорика до сих пор уцелеть, потому как Раймер выразил искреннее изумление, когда Томас отправил вперед разведчиков.
– Неужели сейчас настолько опасно? – спросил верзила.
– Тут всегда опасно, – ответил Хуктон. – Это Франция.
Но никто не потревожил их ни в той деревне, ни в ходе дальнейшего путешествия. Однажды Томас увидел вдали замок и повел колонну в обход по широкой дуге, чтобы избежать неприятностей, но гарнизон не пытался ни остановить, ни даже выяснить принадлежность всадников.
– Видимо, большую часть людей услали на север, – сказал Томас Раймеру. – Удерживать стены осталась всего горстка.
– Дай Бог, чтобы мы не опоздали к бою!
– Моли лучше святого Георгия, чтобы битва не состоялась, – возразил Томас.
