Вскоре ползти пришлось. Снега в этих местах не так много, маскировочные костюмы здорово выручали. Бесцельно слоняющихся гитлеровцев не было. Ночь и мороз заставили прятаться даже часовых. Дозорный заглянул в траншею, а там никого. Из труб землянок дым идёт, в тепле фрицы спят. Немцы поставляли на фронт брикеты для печек из смеси торфа и древесных опилок. Горели такие брикеты долго. Илье в прошлую зиму как-то удалось попользоваться, оценил. Наши солдаты топили всем, что может гореть. А когда ни досок, ни деревьев не было, применяли хитрость. Кирпич от разрушенных стен, если таковые были, опускали в ведро с соляркой, выпрошенной у танкистов или самоходчиков. А то и обменивали на трофейную выпивку. Кирпич за несколько часов пропитывался, потом горел в буржуйке долго и жарко. К сожалению, такое счастье приваливало не всегда. То кирпичей поблизости нет, то солярки.
По очереди группа траншею перемахнула, сразу залегли, потому как ракетчик неподалёку осветительную ракету запустил. И пока «люстра», как называли её на фронте, не погасла, пришлось лежать неподвижно. До немецкой траншеи метра три-четыре. Стоит какому-нибудь излишне любопытному часовому выглянуть, и никакой маскировочный костюм не поможет. «Люстра» погасла, поползли до колючей проволоки. У минёра при себе кусачки, проволоку перекусил – и вперёд. Вот кому сейчас не позавидуешь, потому что голыми руками перед собой землю ощупывает. В перчатках чувствительность не та, да и бойцам выдавали на зиму перчатки двупалые, с отдельными большим и указательным пальцами, чтобы в перчатках стрелять можно было. Тёплые перчатки, но грубые, для минёра или сапёра не годятся. А без перчаток пальцы быстро замерзают так, что как иголками колоть начинает. Минёр проползёт вперёд полсотни метров, отогревает пальцы дыханием.
Проползли минное поле, метров двадцать-тридцать мины не попадались. Минёр на ноги поднялся. От немецких траншей уже далеко, метров сто пятьдесят, в темноте и белых масккостюмах разведчиков не видно, можно не ползти. Успели цепочкой, след в след, пройти пару минут всего – и вдруг характерный хлопок сработавшей мины-лягушки. Была у немцев такая. Наступишь случайно на взрыватель, он взводится, уберёшь ногу с мины, срабатывает вышибной заряд чёрного пороха, тротил в железной рубашке подбрасывается вверх на высоту метр-полтора и взрывается.
Заслышав хлопок, Илья, шедший замыкающим, рухнул в снег. Минёр погиб сразу, ещё одного разведчика ранило в руку, можно сказать, повезло ему: минёр прикрыл, почти все осколки на себя принял. Командир принял рискованное решение:
– Минёра за руки и бегом вперёд!
Рискованное, потому что при любом варианте возможны потери. Останься группа на месте подрыва, немцы обязательно накроют место взрыва миномётным огнём, мина-лягушка просто так не сработает, это как сигнализатор. Немцы обычно мин не жалели, и группу ждали бы неприятности. А во втором варианте, как сейчас, была возможность наступить ещё на одну мину. Но приказы не обсуждаются. Два разведчика минёра за руки схватили, поволокли. Ранен или убит – позже разберутся, в любом случае тело на нейтралке бросать нельзя, неписаный кодекс не позволяет. Вернее, бросить можно, но больше никто из разведчиков разведотдела с воинами из этой группы не пойдёт: презирать будут. Обычно таких быстро за любую провинность в пехоту переводили.
Пока немцы среагировали, прошло десяток минут. Пока личный состав по тревоге подняли да наблюдатель из пулемётного расчёта координаты дал, пристреливаться стали, разведгруппа из опасной зоны уже выбежала. При первых разрывах залегли, чтобы осколками не зацепило. Командир разведчиков спросил:
– Как Валиев?
– Не дышит, холодный уже.
Обидно было. Задание сложное выполнили без потерь, через немецкие позиции просочились, и так нелепо погибнуть. Впрочем, на войне любая смерть нелепа и трагична. В наших окопах поняли, что на нейтралке обстреливают разведгруппу. Связались по телефону с артиллеристами, те координаты миномётной батареи имели, миномётчиков накрыли. Немцам не до обстрела стало, уже самим бы спастись, разрывы на нейтралке прекратились. Осветительных ракет не боялись: до середины нейтралки они не долетали.
Группа поднялась, побежала к нашим позициям. Часовой даже не попытался их остановить, спросить пароль. Головой покачал при виде тела убитого минёра. С провожатым добрались до штаба батальона высланной из разведотдела машиной уже в отделение. Об удачной диверсии уже знали по данным авиаразведки. Немцы мост с трудом восстановили через четыре месяца, но попользоваться им толком не удалось, началась операция «Курская дуга», с немецкой стороны называвшаяся «Цитадель». Германия потерпела поражение, после которого уже не оправилась, и война покатилась туда, откуда пришла.
Группа получила недельный отдых, а после Илью направили «покупателем» в запасной полк. В таком качестве он был впервые. Следовало отобрать добровольцев, уже имевших опыт службы в разведке. Да, была при разведотделе спецшкола, но обучать легче тех, кто уже побывал с рейдами или поисками во вражеском тылу. Добрался на трёхтонке ЗИС-5 до расположения полка, что дислоцировался в Ефремове Тульской области. «Покупатели» были вчера и сегодня, успели забрать наиболее подходящих. Илья успел за пару часов до отбоя перебрать личные карточки. Подходящих всего трое, все из госпиталей, но согласятся ли? Впрочем, заместитель командира полка успокоил:
– Завтра прибудет маршевая рота из Тулы, причём не новобранцы. Так что не переживай, старшина, подберёшь себе кадры.
С лёгкой руки Иосифа Виссарионовича словечки «кадры решают всё» прижились во всех сферах жизни. После ужина Илья и водитель улеглись в почти пустой казарме. Отвык он уже от кровати, пусть и двухэтажной, от белого постельного белья. А ещё утром представилась возможность сходить в баню. Прибывающих в полк мыли, проводили обработку нательного белья и обмундирования от «живности». На фронте, где не всегда была возможность вымыться, сменить бельё или хотя бы постирать, вши и блохи не были редкостью.
Спал Илья беспокойно, непривычна была тишина. На фронте несколько погромыхивало. То пушки вдалеке, то очередь дежурных пулемётчиков, хлопки ракетниц. Тишина напрягала. Утром успели позавтракать, а маршевая рота прибыла к полудню. Маршевая рота – понятие условное, численность могла колебаться. Вот и сейчас прибыло полторы сотни бойцов, тогда как в пехотной роте РККА по штату 1941 года – 178 человек. Илья сразу в штаб, знакомиться со списками и документами, пока конкуренты не опередили. За день удалось отобрать, поговорить, получить согласие семерых кандидатов. Кандидат – потому что должен пройти обучение в спецшколе и только потом станет понятно, годен ли боец к службе в разведке. Особый интерес представляли те, кто имел опыт полковой или дивизионной разведки, обладающие другими воинскими специальностями – сапёры, снайперы, а из призванных с гражданки – профессиональные охотники. Среди сибиряков или жителей Севера такие были. Это почти готовые разведчики: ходят неслышно, маскироваться умеют, способны читать следы и различать «голоса» леса, метко стреляют, могут выживать в лесу на подножном корме. Таких стоит подучить специфическим знаниям – и готов разведчик.
