Испанская флотилия продолжила движение, и я связался с Бариновым, который ждал нашего решения.
– Ефим, слышишь меня? – нажимая клавишу передачи радиосигнала, обратился я к Баринову.
– Да, – ответил он.
– Мы в деле.
– Когда начнёте?
– В точке сбора окажемся примерно в девять часов вечера. Атакуем сразу. Что у вас сейчас происходит?
– Турки высадились в районе Вельяминовки, занимают юго-восточную часть города и захватили мосты через речку Туапсинка. Порт пока наш. Но к вашему подходу мы отдадим им часть Нового порта с Нефтяным пирсом и морским вокзалом.
– Ваши суда не пострадают?
– Они в Старом порту.
– Сколько у тебя бойцов?
– Около четырёх сотен стрелков. Половина ненадёжные, при первом серьёзном натиске разбегутся. И на подходе к городу ещё двести бойцов с обозом колонистов. Они подойдут к утру. Мечник, как вы станете действовать?
– Корабли ворвутся в порт и начнут топить вражеские суда. Затем высадка десанта – и берём под контроль причалы. Далее мы вас прикрываем, а вы занимаетесь погрузкой переселенцев и беженцев. Отход по готовности.
– А сил хватит?
– У нас два БДК, фрегат и корвет. На борту четыре роты морпехов, лучшие воины Передового и «Гибралтара», есть три бронетранспортёра и миномётная батарея. Для удержания порта этого должно хватить. От тебя наведение на цели, поможешь моим комендорам с корректировкой огня и удержанием позиций. Не вздумай отступить из Старого порта. Если удерёшь, у нас будут большие потери.
– Мы не отступим. Некуда отступать. У меня больше тысячи переселенцев и много горожан, половина женщины и дети. Как я их брошу? Нет. Будь уверен, Старый порт не отдадим.
– Надеюсь на это. Отбой связи.
Спустя полтора часа мы вошли в соприкосновение с турками. Флот у азиатов большой, но в основе маломерный и суда разнотипные. Поэтому часть транспортных корабликов отстала, не успела в первую волну десанта, и только-только подходила к берегу. Как и предсказывал Баринов, турки к этому моменту, преодолевая сопротивление ополченцев, уже захватили часть Нового порта. Поэтому отставшие вражеские десантники, получая с берега световые сигналы, направлялись сразу в порт. И всё бы ничего, для них высадка могла пройти удачно, если бы не мы.
«Ветрогон» двигался со скоростью десять узлов, мы быстро приближались к турецкому флоту, и я отдал команду открыть огонь. В тёмное небо, которое рассекали очереди трассеров, с борта наших кораблей взметнулись осветительные ракеты. Призрачный тусклый свет рассеял тьму и показал нам направляющиеся к причалам вражеские судёнышки. Их было примерно полсотни. На каждом – от десяти до двадцати пяти воинов. Вооружение стандартное для малоазиатских наёмников: от автоматических винтовок до обычных луков и сабель. Самые лучшие воины Гюнеша, который сделал ставку не на качество войск, а на их многочисленность, уже находились на берегу. Против нас оказались неоварвары Малой Азии, и они попали под наш огневой кулак первыми.
АУ-630 и два орудия «Melara» фрегата открыли огонь.
Короткая очередь артавтомата рассекает шаланду в ста пятидесяти метрах от «Ветрогона», и утлое деревянное судёнышко рассыпается на куски, а люди, бросая оружие, оказываются в воде, барахтаясь.
Выстрел из «Melara». Снаряд падает между тремя лодками, поднимает белый водяной столб, который опрокидывает плавсредства. Люди что-то кричат. Но их не слышно. «Ветрогон» продолжает движение к берегу и ведёт огонь, а вскоре его поддерживают остальные корабли нашей флотилии.
Впрочем, корабельная артиллерия топила турок недолго. АУ-630 дали пять-шесть очередей, а орудия – по три-четыре выстрела. Половину вражеского флота, который оказался в зоне поражения, они утопили, а затем на заранее оговоренных радиочастотах вышли на связь корректировщики Баринова. И корабельная артиллерия перенесла огонь на берег и стала расстреливать вражескую пехоту, а шаландами занялись морские пехотинцы.
Воины абордажных партий с «Ветрогона», «Ловкого» и БДК, вытащив на палубу бронированные щиты и пулемёты, били ошарашенных турок. Пулемётные и автоматные очереди огненной волной прошлись по морской глади, и спасения от них не было. Вражеские лодки одна за другой разламывались, и турецкий десант шёл ко дну.
Дело ладилось. Начало боя в нашу пользу, и когда «Ветрогон», сбавив скорость, приблизился к портовым причалам и начал швартовку, сражаться уже было не с кем. Десантный флот Гюнеша, точнее, его часть, которая попыталась войти в порт с моря, превратилась в груду деревянных и пластиковых обломков, усеявших гавань, а пехотные подразделения оказались рассеяны снарядами корабельной артиллерии.
Мы получили передышку. Кратковременную, конечно, ибо отказываться от захвата туапсинского порта и самого города турки не собирались. Но время было выиграно. Его следовало использовать с умом, и морская пехота испанских колоний посыпалась на берег. Наши воины начали занимать ключевые точки порта. Я же связался с Бариновым и во главе взвода морпехов с верным Лихим поспешил в Старый порт.
39
Туапсе
21.09.2074
Над головой просвистели пули, и я пригнулся. Взгляд скользнул по дымящимся развалинам, и, никого не увидев, я пришёл к выводу, что помощи ждать неоткуда. Сжав рукоятку пистолета, верного ТТ под номером 33, я заскрипел зубами. Попал! Я попал! Такой крутой вояка, гроза и ужас Британии, вождь крупнейшего анклава в Испании и король, а всё-таки вляпался. Вроде бы не мальчик уже, в меру осторожен, давно не совершал глупостей, и всё-таки влип. Как же так произошло? Да очень просто. Одно событие потянуло за собой другое. Судьба в очередной раз сыграла со мной в игру «кто кого переможет», и в тот момент, когда следовало проявить твёрдость, я поддался эмоциям, поверил в свою удачу, дал слабину и допустил ошибку.
– Сук-а-а… – прошипел я себе под нос, и перед мысленным взором промелькнули события минувшей ночи и первой половины сегодняшнего дня…
Бои с вражескими десантниками шли всю ночь. Турки довольно быстро захватили большую часть города и продолжили атаки на порт. Раз за разом они накатывались на оборонительные позиции испанских морпехов и наёмников Ефима Баринова, несли потери и отступали. А перед рассветом, когда подошёл последний обоз колонистов, на некоторое время всё затихло, и я провёл совет с главами переселенцев, командирами местного ополчения и моряками.
Корабли колонистов, по сути беглецов из Черноморской империи, уже загружены. Многое придётся бросить, ибо людей, которые хотели отправиться к берегам далекой Испании, оказалось в три раза больше, чем планировалось. Что и немудрено. Кругом война, и горожане, ещё вчера даже не подозревавшие, что готовится морской караван переселенцев, сегодня были готовы навсегда оставить родину и попытать счастья за чужими морями. Поэтому мы, Баринов и я, как представитель испанских анклавов, оказались перед выбором. Что важнее: станки, товары и припасы или люди? Мы не колебались и сделали выбор в пользу людей. Нельзя их бросать. Они не дикари, в конце концов, и не каннибалы, а наши соплеменники и соотечественники. А товары и станки добудем. Если есть люди, всё остальное приложится. Так мы решили и о принятом решении не сожалели.
