Покинув кресло, я приблизился к нему. На экране действительно помехи. Между нами и берегом появлялись и исчезали точки. Возможно, облака. Или древние затонувшие корабли, чьи металлические мачты и части корпуса время от времени появляются над водой и снова исчезают. Причин появления помех много, и не раз случалось так, что в условиях плохой видимости они принимались за реальные корабли.
Скоков попробовал подстроить радар, покрутил настройки, и изображение померкло.
– Сломал? – усмехнулся я.
– Нет, – тоже улыбнулся он. – Просто другой режим попробовал.
Экран снова засветился, изображение восстановилось, и мы обнаружили, что помехи, шесть точек, образовали неровный круг. Странно, так быть не должно. Мы переглянулись и поняли друг друга без слов. Возможно, это не помехи, а маломерные суда, деревянные или пластиковые, без больших металлических площадей на корпусе.
– Дистанция пять миль, – сказал Скоков.
– Играй тревогу, – принял я решение. – Посмотрим, что там.
Командир «Ветрогона» включил внутрикорабельную связь:
– Тревога! Баковым на бак! Ютовым на ют! По местам стоять! Возможно присутствие катеров и лодок! Смотреть в оба! Дежурному взводу морской пехоты и комендорам занять боевые посты!
Личный состав начал занимать места согласно боевому расписанию, а фрегат повернул навстречу «помехам».
Несколько минут в запасе было. Я быстро спустился в каюту, натянул спасательный жилет, на голову напялил кевларовую каску, прихватил оружие и выпустил Лихого. Шансы, что именно сегодня мы встретимся с аборигенами, не так уж и велики. Но они есть. И каким будет первый контакт, угадать невозможно. Именно поэтому матросы, морские пехотинцы и комендоры на боевых постах. Вдруг бой, и мы получим пробоину? Артиллерия ответит, стрелки отобьют возможную абордажную партию, а моряки займутся борьбой за живучесть и быстро залатают пробоину. Как я уже упоминал, опыт у нас имелся, и мы знали, что делать.
Подготовившись, вместе с разумным псом я вернулся на ходовой мостик. Расстояние между нами и «помехами», которые уже не исчезали с экрана радара, быстро сокращалось. Сомнений не было – впереди реальные объекты, и если бы не туман, мы могли бы их разглядеть.
Лихой забеспокоился. Он чувствовал волнение людей и ещё что-то. Его чутью можно доверять, и я подозвал пса к себе. Обхватил голову Лихого ладонями, посмотрел в его умные глаза и задал вопрос:
«Скажи, что ты чувствуешь?»
Ответ пришёл моментально:
«Впереди люди. Они хотят нам смерти. Больше ничего».
«Благодарю, друг».
Отпустив пса, я вместе с ним вышел на крыло. Туман немного рассеялся. Видимость улучшилась. Однако аборигенов не видать. На палубе замерли морпехи. Башни орудий медленно крутились, комендоры искали цель.
– Мы уже совсем рядом! – Через открытую дверь ходового мостика донёсся голос Скокова. – Что видишь?!
– Ничего!
– Вперёдсмотрящие тоже! Средний ход!
Туман. Плеск волн, которые ударялись в борт фрегата. Еле слышные перешёптывания стрелков на палубе. Шум движков. Треск УКВ-радиостанции на боку. И… И было ещё что-то. Тарахтение маломощного движка, которое пробивалось сквозь корабельные шумы.
– Слышу шум двигателя по правому борту! – окликнул я Скокова.
– По радару мы уже должны столкнуться с местными! Они разошлись, разделились на тройки! Одна с правого борта! Другая с левого! Малый ход!
Фрегат стал сбавлять скорость, и в этот момент в лицо ударил порыв ветра. Он прошёл сквозь туман, разорвал его на куски, и я увидел аборигенов. Примерно в тридцати метрах от «Ветрогона» завис дирижабль. Самый настоящий. Всё как положено: огромный аэростат и под ним гондола с винтом. Никаких флагов и обозначений.
Вот так сюрприз! Всякое я ожидал увидеть возле американских берегов, но только не дирижабль. Хорошо ещё, хоть имел представление, что это такое. Когда начинали развивать тему мотопаропланов в Передовом, волей-неволей пришлось ознакомиться с историей полётов, почитать о первых аэропланах и дирижаблях.
– Дирижабль с правого борта! – предупредил я Скокова.
– Слева тоже висит! Метров сто пятьдесят! Не больше!
В голове сотни мыслей. Я немного растерялся и не знал, как поступить. Каковы намерения людей в дирижабле? Сколько их? Какое у них вооружение?
Лихой заскулил, предупреждая об опасности, и я обратил внимание, что в борту гондолы под дирижаблем открылись небольшие люки-бойницы. Если воздухоплаватели начнут стрелять, могут быть потери.
Я действовал инстинктивно и отдал Скокову команду:
– Полный ход! Лево на борт! Орудиям огонь по воздушным целям!
Командир «Ветрогона» подчинился сразу. Он продублировал мои команды, и фрегат вздрогнул. «Ветрогон» стал разгоняться и одновременно с этим разворачиваться, а комендоры, которые уже взяли дирижабли на прицел, открыли огонь. Хотя аборигены начали бой первыми. В сторону фрегата с дирижаблей полетели гранаты. Как мы позже выяснили, тромблоны, винтовочные гранаты. Противник с левого борта промазал, а с правого – нет. На вертолётную площадку упало несколько продолговатых цилиндров, и раздались хлопки.
Всего три подрыва. На палубе кто-то громко закричал и выругался, видимо, осколки поранили морпехов. А затем аэростаты дирижаблей и гондола оказались продырявлены снарядами АУ-630, которые не взорвались, слишком небольшая дистанция, но легко прошили насквозь наполненные водородом оболочки и хрупкие деревянные подвески с пассажирами. Причём от ближайшего летательного аппарата отвалилась бомба, которая рухнула в воду, взорвалась и накрыла корму «Ветрогона» водой. Хорошо, что не подпустили дирижабли, могли пострадать. Всё одно к одному, не зевали, и Лихой предупредил, поэтому сработали чётко.
Аэростаты загорелись. Гондолы – щепки, и вниз полетели выпадающие из них люди.
– Будете знать, на кого рыпаетесь! – с радостью выдохнул Скоков, когда я в очередной раз вернулся на мостик.
– Спокойнее, Максим Сергеевич, – одёрнул я старого боевого товарища, который наблюдал за тем, как горящие останки дирижаблей опускаются в море. – Рядом ещё четыре летательных аппарата.
– Они нам не противники. Всех уроем.
– И тем не менее давай не торопиться с выводами. Если у них есть пулемёты, они могут понаделать нам дырок. Сам знаешь, броня у нашего «Ветрогона» никакая, точнее, её совсем нет.
– Ты прав, – согласился он. – Как обычно.
Тем временем под порывами усиливающегося ветра туман окончательно рассеялся, и проявились остальные дирижабли. Они оставались за нашей кормой и пытались уйти к берегу. Однако скорость у них невысокая, а дальнобойность наших орудий позволяла легко сбивать воздушные цели. Особенно такие – тихоходные и неповоротливые. Поэтому решили не рисковать. Я отдал команду уничтожить неизвестного противника, и комендоры не подвели. АУ-630 дали несколько прицельных очередей, и подбитые дирижабли, пылая и разваливаясь, один за другим полетели вниз.
