Павел телеграфировал жене, чтоб она не приезжала к его именинам; это означает, по-видимому, что к тому времени выступит гвардия. От 5 до 7 у меня был зубной врач, и сегодня жду его опять; это совершенно невыносимо в такую жару.
Должна сейчас кончать. Какая это будет радость, если мы скоро увидимся! Напиши мне относительно А., могу ли я ее привезти с собой. Наш Друг очень сильно этого хотел; она тоже принесла бы счастье нашим войскам, ибо Он говорит, что женушка всегда приносит с собой туда счастье.
Бог да благословит и защитит тебя! Поцелуи без конца шлет тебе твоя старая, изнывающая от жары
Солнышко.
Спасибо, ангел мой, за прелестные анютины глазки!
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
26 июня 1916 г.
Мой милый ангел!
Сердечно благодарю за дорогое письмо. Не вижу необходимости присутствовать тебе или девочкам на открытии выставки военных трофеев. Не понимаю, почему они поднимают так много шуму по этому поводу. Нет времени писать, только хочу сказать, что люблю тебя глубоко и страстно. Храни тебя Господь, моя любимая! Крепко целую твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
27 июня 1916 г.
Ангел мой нежный!
Горячо благодарю тебя за твое дорогое письмо – это такая огромная радость, это мне награда за работу в лазарете. Кн. Гедр. вернулась со своими ранеными. Она работала три дня в перед. отряде, где не было хирурга (он только что уехал), сделала 30 операций, из них много трепанаций; она видела моих бедных, милых сибиряков.
Апраксин завтракал у нас, рассказал нам много интересного. Он разъезжал с моими поездами-складами, был в Луцке, в Черновицах и т. д. и скоро опять туда вернется. Затем принимала сенатора Кривцова – о, что за отвратительный, аффектированный человек со сладкими фразами – мне всегда тошно от него! Раев произвел на меня прекрасное впечатление. Затем был у меня полк. Ломаневский – мой бывш. паж; он страшно был счастлив видеть тебя. Сейчас мой мозг как бы в совершенно размягченном состоянии. Собираюсь идти послушать артиллерийских балал. в нашем лазарете – они в среду отправляются в Луцк, после концерта – дантист. Не хватает мыслей для письма, притом такая нестерпимая жара – я совершенно раскисла. Еще раз спрашиваю тебя насчет этой скучной церемонии открытия выставки трофеев, почему она должна быть такой официальной? Обсуди это с Фред. и с военным министром. Если нас там не будет, допустимо ли, чтобы Михень взяла на себя представительство? Протелеграфируй только – «не присутствуй» или «лучше присутствуй там», чтоб я вполне определенно знала, как поступить, пожалуйста, ответь немедленно! Очень много буду думать о тебе завтра. Будь решителен, дорогой мой! Больше писать не могу. Целую без конца.
Навеки, светик мой, твоя старая
Девочка.
Бог да благословит и защитит тебя! Надеюсь, что рука у Бэби не очень болит.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
27 июня 1916 г.
Моя голубка!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо.
Конечно, ты можешь привезти с собой А., хотя было бы спокойнее, если б мы могли провести эти несколько дней одни!
Я отправил тебе обратно телеграмму Келлера; я велел Алексееву сообщить ему, что его корпус остается за ним до его возвращения!
Как несносно, что Герм. опять появился на горизонте! Я буду сегодня говорить со Шт. Завтра днем состоится совещание с министрами. Я намерен быть с ними очень нелюбезным и дать им почувствовать, как я ценю Шт. и что он председатель их.
Никак не могу понять, почему открытие выставки военных трофеев вдруг стало такой торжественной церемонией, и продолжаю находить совершенно ненужным твое присутствие или даже присутствие девочек.
Мне кажется, что Мишин Георгиевский комитет все это делает для своего собственного прославления. Я получил телеграмму от их вице-председателя сен. Добровольского (друга Миши), извещающего меня о дне открытия.
Как было бы хорошо, если б ты приехала сюда между 3 и 11 июля! Тогда Ольгины именины. Завтра начинается грязевое лечение Бэби. M-r Жильяр надеется получить месячный отпуск – бедняга, действительно, устал.
Да благословит Бог тебя и девочек! Нежно целую тебя, мое милое Солнышко. Навеки твой
Ники.
Императрица Александра Федоровна с дочерьми Татьяной и Ольгой в госпитале во время Первой мировой войны
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
28 июня 1916 г.
Горячо любимый ангел мой!
Горячее спасибо тебе за твое дорогое письмо. Бедняжка, так грустно, что тебе приходится принимать всех этих министров в эту ужасную жару!
Вдали гроза.
У нас была масса работы в лазарете; я перевязала 11 вновь прибывших, среди них много тяжелораненых. Ежедневные посещения зубного врача способны довести до безумия – надеюсь завтра покончить с ним. Лили и Тити придут к чаю, а затем они едут в деревню. А. посылает тебе пару редисок, выращенных ее ранеными. Гермог. уехал. Конечно, Жилику следует отдохнуть. Как он думает, не следует ли мистеру Гиббсу приехать на его место? Не для уроков, но чтобы почитать с Бэби и чтобы дать ему возможность говорить больше по-английски. Пожалуйста, спроси его об этом, и, если он это одобрит, пусть он тебе это скажет, а ты напиши Петру Вас. Или, может быть, Петру Вас. следовало бы приехать к вам на это время? Пожалуйста, обсуди это с Жиликом. Будет восхитительно приехать к тебе туда. Беккер будет около 3-го, а потому лучше несколько дней спустя, чтобы быть с тобой 11-го.
Сейчас должна кончать. Прощай, мой дорогой, возлюбленный мой, которого я жажду! Бог да благословит и защитит тебя!
Поцелуи без счета, страстные и любящие, шлет тебе
Твоя.
29 июня 1916 г.
Мой родной, милый!
Горячее спасибо тебе за твое дорогое письмо. Рада, что, как видно из твоей телеграммы, заседание прошло хорошо. Как это мило с твоей стороны, что ты тем не менее нашел время написать мне! Мы были на богослужении в госпитальной церкви, а затем поработали. Завтракала Иза – сейчас к ней должен прийти какой-то полковник по поводу этого ужасного праздника. Мы будем пить чай у Михень, она, несомненно, будет говорить о нем; я ничего не скажу ей, пока не получу твоего телеграфного ответа. Я сказала И., чтоб она обо всем подробно расспросила, потому что если Михень собирается разыгрывать большую роль, то лучше мы все 5 тоже поедем – из-за Георг. кавал., которые все там будут. Обсуди это снова с Фред. – согласен? Это исключительно из-за Михень. Я, по обыкновению, страшно тороплюсь, так как меня дожидается масса народа.
