Этот гол, первый в профессиональной карьере Анри, вне всякого сомнения, «превосходен» в том смысле, в каком Венгер понимал это прилагательное; и если, забив такой мяч, он не становился сразу же «великим» игроком, то его удивительный потенциал заметили наблюдатели, для которых раньше он был не более чем одним из многих имен в составах национальных юношеских сборных. Комментатор «Франс Футбол» на этой игре говорил об «откровении» и дал Тьерри максимальную оценку, пять баллов из пяти. Эта игра также стала первой для молодого игрока еще в одном смысле: он не мог скрыть своего восторга, когда после финального свистка его бросились разыскивать журналисты. Тренинг по обращению со средствами массовой информации – о, что за счастливые дни! – появится только в будущем, в 1995 году, но самый пристрастный менеджер по коммуникациям восхитился бы теми несколькими интервью, которые вышли на следующий день после матча с «Лансом». «Во-первых, я хочу поблагодарить моих товарищей по команде, а также Микаэля Мадара, о котором я сейчас думаю. Я забил только благодаря им», – повторял Тьерри снова и снова. Он мог «изображать» скромность без особого нажима и усилия, даже если слова его звучали иронично, когда на вопрос тележурналиста он ответил: «Я надеюсь играть в клубе второго дивизиона, и если мне удастся отыграть несколько игр хорошо, то и произвести впечатление на клуб первого. Никогда нельзя знать наверняка. Все, что я хочу – это добиться успеха… неважно, где это произойдет – в Лилле, Сен-Этьене. Я хочу играть за клуб первого дивизиона. Это то, чего я хотел еще мальчишкой». Это стало весьма примечательным контрамбициозным заявлением из уст футболиста, который вот уже на протяжении трех лет состоял на балансе одного из крупнейших французских клубов и который сделал дубль в ворота английской команды в составе французской национальной юношеской сборной в сентябре 1994 года. Его слова побудили Жерара Улье, технического директора французской сборной, сказать следующее: «У него имеются способности побороть защитников, он очень хорошо владеет мячом. У него также прекрасный потенциал мощности, силы, которые он может использовать, чтобы обгонять своих соперников. Он бомбардир будущего. Когда он доработает завершающий удар по воротам, он приблизится к самой вершине игры». Слова отнюдь не о материале для второго дивизиона.
Однако когда я пересматривал отрывки из этого интервью, не слова Тьерри потрясли меня больше всего, а его акцент. Те, кто привык к его вылизанной манере обращения в «Арсенале», поразились бы, насколько провинциально звучала тогда его речь; его утрированное, грассирующее «ррр», указывающее на его происхождение так же явно, как отсутствие звука «х» в эстуарном английском – ох, какая это большая разница с «крутым», уверенным в себе, космополитичным метросексуалом, от которого позже сходили с ума все британские рекламщики. Он также выглядел весьма неуклюжим перед камерой. Возможно, он был слишком застенчив или просто слишком молод. Дреды, он отрастил их как дань признания Рууду Гуллиту, чей автограф он ценил больше всего в своей коллекции, больше походили на не слишком удачную имитацию имиджа Франка Райкарда – они придавали ему какой-то неловкий вид, что шло вразрез с той уверенностью, которую он демонстрировал в других местах, особенно после того как он сделал первые шаги в сторону лучшей команды. Ди Меко рассказывал мне, как Тьерри любил шутить, особенно за чужой счет. Например, пробросить мяч между ног «крутого» соперника. «Если я вижу такую возможность, я это делаю, ничего не могу с собой поделать. Я просто обязан это сделать», – признавался он позже, после того как Эрик ди Меко попался в его ловушку и стал жертвой его уловки, но заставил заплатить за нее, силой перехватив мяч. Это пристрастие к стебу и привычка «задирать» никогда его не покидала. Когда он находился в «Ювентусе», то организовал соревнование по обыгрышу «в очко» вместе с другим «крепким орешком» Эдгаром Давидсом, который, к счастью для Анри, увидел смешную сторону и принял «вызов». Один факт не вызывает никаких сомнений: те, кто жил и работал вместе с семнадцатилетним игроком, знали, что «настоящий» Тьерри куда более уверен в себе, чем тот имидж, который он хотел представить всему остальному миру. Его время еще не пришло: несмотря на дубль в ворота «Ланса», а эти моменты вновь и вновь показывали французские национальные каналы, Банид не выставлял его в основном составе «Монако» до самого последнего тура, тогда матч закончился поражением 0:2 в Метце, но к тому времени клуб уже обеспечил себе шестое место и получил путевку на Кубок УЕФА. Такая ситуация казалась весьма заметным поворотом в судьбе клуба после увольнения Венгера в начале осени; однако это не шло ни в какое сравнение с теми чудесами, которые ожидали подростка-вингера в последующие два года, учитывая, что к тому моменту он выходил на поле «статистом» и вклад его нельзя назвать существенным. За то, как сложилась карьера Анри в следующие два года, он должен поблагодарить нового тренера Жана Тигана, хотя благодарность – совсем не та награда, которую Тигана получил от своего протеже. Причиной тому был тот факт, что Тьерри являлся протеже в самом прямом смысле этого слова – не как любимчик учителя, а как тот, кого защищают, с кем обращаются бережно, с симпатией и должной твердостью. Анри получил от Тигана все вышеперечисленное. Сначала он расцвел под чутким и разумным тренерским руководством, затем чуть не потерял все благодаря юношеской гордости и нетерпению, подстрекаемый бессовестными «друзьями» и советниками, которые стаей устремились в его сторону, как только стало очевидно, что он обладает необыкновенным и потенциально очень прибыльным талантом. Огромной заслугой этого тренера является тот факт, что тогда Тьерри просто спасли от самоуничтожения. Этот период в карьере Анри почти полностью забыт во Франции, и о нем мало кто знает за ее пределами. Однако причина, по которой я посвятил довольно большую часть книги этому эпизоду, заключается не только в этом. Без понимания этого смятения, чуть не поглотившего «восходящую звезду французского футбола» (именно так называли футболиста в то время), абсолютно невозможно понять будущего короля «Арсенала», ставшего изгоем «Барселоны» и шоуменом в профессиональной футбольной лиге Америки.
Для любого, кто болел за французскую сборную в середине 1980-х годов (те, кто болел за эту блистательную команду, как правило, склонялись к тому, чтобы не обращать внимания на происхождение ее игроков), Жан Тигана навсегда останется одним из ключевых игроков «магического квадрата» (le carré magique) вместе с его тогдашними партнерами по «Бордо» Аленом Жирессом и Луисом Фернандесом и, конечно же, Мишелем Платини. Это они привели сборную моей страны к ее первому международному титулу – на чемпионате Европы – 1984. Тигана мог, а быть может, и должен был принести чемпионскую звезду на футболки «синих» до того, как Анри стал лучшим бомбардиром после чемпионата мира 1998 года. Севилья, 1982 год, Гвадалахара, 1986-й: да спросите любого француза об этих легендарных матчах с Западной Германией (проигранных так жестоко) и с Бразилией (выигранный по пенальти, после грандиозного атакующего футбола с обеих сторон); их горло сводит судорогой, а глаза увлажняются. Вряд ли будет преувеличением сказать, что никакая другая национальная сборная в истории, разве что за исключением югославской команды, которую лишили права выступать на чемпионате Европы в 1992 году из-за развернувшейся в стране гражданской войны, имела такой талантливый, такой сбалансированный центр поля, каким обладала тогда Франция. Жан Тигана являлся его неутомимой динамо-машиной, настоящим борцом, чей прорыв по правому флангу – на 119-й минуте, ради всего святого! – позволил Платини добить португальцев в полуфинале Евро-1984. Потрясающий футболист, сыгравший за национальную сборную пятьдесят два раза, заслуживает много большего; после завершения карьеры футболиста в 1991 году он моментально обратил на себя внимание в качестве тренера. Под его руководством лионский «Олимпик» занял второе место в чемпионате 1994/95 после блестящего «Нанта», после чего ему предложили годовой пролонгируемый контракт с «Монако». Практически все звали его Жано
[10], но за этим невинным прозвищем стоял отнюдь не такой спокойный и безобидный персонаж, как можно было бы предположить. Если говорить начистоту, то Жано – это тот еще брюзга и зануда, и уж если говорить стереотипами, то он намного больше смахивает на строгого и молчаливого жителя Йоркшира, чем на жизнерадостного и легкого в общении западноафриканца, которым он должен бы быть. Он также стал для Тьерри идеальным наставником в идеальное для футболиста время. Тигана никогда не стремился добиться популярности среди кого-то, включая журналистов и футболистов. Он был и остается жестким, бескомпромиссным, иногда резким, но, как правило, не без причины; он был и остается также хорошим судьей для игроков. В случае с Тьерри он знал, что ему периодически надо показывать и использовать кнут, в то время как другие пытались соблазнить юношу пряником.
