– Я никому не скажу. Это будет еще один наш секрет, – повторила она.
– Честное слово?
Бабушка кивнула, и я слегка выпрямилась. Вдоль моей спины пробежала горячая волна, а нёбо закололи бесчисленные иголочки.
«ВЫЛЕЙ СВОЙ ШОКОЛАД!!!»
Бабушка негромко ахнула и уставилась на свою руку, которая вдруг вцепилась в кружку с остатками шоколада и перевернула ее вверх дном. Горячая жидкость потекла по столу и закапала на пол.
– Ах, нет! – Всплеснув руками, я прижала их к пылающим щекам и вскочила. Я забыла приказать бабушке вылить шоколад в раковину. – Прости меня, пожалуйста! Я сейчас все уберу!
Слезы хлынули из моих глаз. Схватив посудное полотенце, я рухнула на колени и принялась вытирать лужицу на полу.
Бабушка не шевелилась, и я, на мгновение прервав уборку, подняла голову, чтобы взглянуть на нее. Я боялась, что она так и застыла с перевернутой чашкой в руке, но ошиблась. Бабушка… смеялась.
– Ну и ну! – воскликнула она, качая головой. – У тебя просто… просто невероятные способности! Скажи, ты никогда не пробовала их на своем отце?
Я смущенно кивнула.
– Что же ты заставила его делать?
Отвернувшись, я машинально принялась скручивать посудное полотенце жгутом, отчего весь шоколад снова оказался на полу.
Бабушка положила руку мне на плечо.
– Мне ты можешь рассказать. Я же обещала, что это будет наш с тобой секрет! – Коснувшись моего подбородка, она заставила меня повернуться к ней. – Ну что ты заставила его делать?
Я по-прежнему не решалась взглянуть бабушке в глаза.
– Я заставляю его выбрасывать пиво, но… Я делаю это, только когда очень на него сержусь.
Бабушка со свистом втянула воздух.
– А он?..
Я пошевелилась, принимая более удобное положение.
– А он на меня сердится, потому что знает – это я его заставила. Он не хочет выливать пиво в туалет, но все равно выливает – и ругает меня на чем свет стоит… И еще он говорит, что я обхожусь ему слишком дорого.
Я думала – бабушка снова рассмеется, но она неожиданно нахмурилась.
– А что бывает, когда твой отец… когда он напивается пьяным?
Я снова опустила голову и принялась вертеть в руках изгвазданное полотенце.
– Тогда он кричит на маму и… и иногда даже бьет. От этого мама бывает грустная.
Еще один удар ветра, от которого зазвенели стекла, заставил меня вернуться в настоящее. Оглянувшись на бабушку, я увидела, что она перестала вязать и смотрит в окно, за которым не было видно даже сада на заднем дворе – ничего, кроме серой пелены дождя.
– Зачем мы вообще об этом говорим? – сердито спросила я. Бабушкины вопросы разбудили воспоминания, которые поднялись во мне, словно муть со дна колодца.
Бабушка Мэри остро взглянула на меня.
– Вы с Кэсси очень похожи. С того самого момента, когда ты впервые перешагнула порог этого дома, и вплоть до того дня, когда ты потеряла родителей, ты больше всего на свете хотела спасти свою маму от отца. Тебя ничто не могло остановить. Неужели ты думаешь, что твоя дочь будет вести себя иначе?
– Нет, я так не думаю, но…
Новый шквал был таким сильным, что дом как будто вздохнул. По коридору пронесся сквозняк, пламя в камине взметнулось, а ветви деревьев загремели по жестяным сливам. Фрэнки, напуганный шумом, вскочил и, прижав уши, вздыбил шерсть и зашипел.
Бабушка бросила на окно еще один взгляд, словно сомневаясь в его прочности.
– Этот шторм не последний, – сказала она. – Будут еще грозы.
Я вздрогнула – не столько от прикосновения к телу влажной одежды, сколько от воспоминаний, разбуженных бабушкиным рассказом.
– Знаешь, что я думаю, Молли? – спросила она, возвращаясь к вязанию. – Я думаю, как раз сейчас Кэсси очень нужна ее мама.
– Сейчас поднимусь. Я просто хотела дать ей время успокоиться.
– Я не это имею в виду. Покажи Кэсси, что ты умеешь. Поговори с ней без слов – тогда она не будет чувствовать себя так одиноко.
Пока бабушка говорила, легкий холодок, который я ощутила несколько секунд назад, превратился в лютый мороз, в одно мгновение превративший меня в ледяную статую. Из последних сил я вцепилась в подлокотники кресла, впившись ногтями в мягкую обивку. До этого момента я удерживала свои способности надежно запертыми в дальних уголках мозга. Именно это я имела в виду, когда хотела, чтобы бабушка научила Кэсси контролировать свои таланты. Не управлять ими, а именно сдерживать, скрывать, не давать им вырываться наружу. Я сама пыталась этого добиться, но, по-видимому, моих сил оказалось недостаточно, а может, приемы, которые я сама для себя изобрела, для Кэсси просто не годились. Вместе с тем я отчетливо понимала: если сейчас я открою свой разум и продемонстрирую дочери свои способности, пусть и несколько заржавевшие от долгого неупотребления, результаты могут быть катастрофическими. Нет, я не должна так рисковать!
– Кэсси нужна не я. Моя мама смогла бы, а я… В конце концов, Кэсси больше похожа на нее.
Бабушкин взгляд метнулся куда-то в сторону, потом снова опустился. Отложив вязание, она выпрямилась, словно чего-то ждала.
Наверху ударила дверь. И еще раз. И еще. Мы с бабушкой как по команде подняли головы и уставились в потолок. Бум! Бум! Бам! Трах!!!
Я поморщилась.
– Это Кэсси, – сказала я. – Когда она злится, то начинает хлопать дверьми. – Я встала и посмотрела на свои грязные джинсы. – Пойду загляну к ней и заодно переоденусь.
Бабушка не ответила. Она снова смотрела на огонь, и ее взгляд был невероятно далеким, погруженным в себя. Рыжий Фрэнки метнулся под бабушкино кресло и притаился там.
* * *
После ужина я помогла бабушке убрать со стола, а Кэсси поднялась наверх, чтобы приготовиться ко сну. В конце концов она успокоилась, но прежде мне пришлось не меньше миллиона раз пообещать ей, что, пока мы остаемся в Пасифик-Гроув, я и близко не подойду к побережью.
Сегодняшняя ночь была очень важна для меня. Я рассчитывала, что, если все пойдет как раньше и провидческий кошмар Кэсси повторится, мне удастся выяснить новые подробности того, где и как я могу утонуть. Если я буду знать эти детали, то сумею впредь избегать опасных ситуаций. К сожалению, я не имела никакого представления о том, как долго продлится это впредь. Теряет ли предсказание Кэсси силу, если оно не сбудется на пятый день? Не исключено, что мне до конца жизни придется держаться как можно дальше от озер, морей и рек, а мыться только под душем. Я, однако, надеялась, что если по прошествии пятидневного цикла со мной ничего не случится, можно будет считать, что я легко отделалась.
Пока я размышляла, кто-то постучал в парадную дверь, и бабушка слегка оттолкнула меня от раковины, где мы мыли посуду.
