– У меня никогда не будет того, что есть у тебя, – вздохнула она.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Ну, того, что у тебя есть с… Эриком.
– Перестань, – заявила я. – Все у тебя будет.
– Знаешь, я не то чтобы не радовалась за тебя. Я рада. Честно, Шар, я очень и очень рада, что летом у вас будет свадьба. Просто… ну…
– Трудно радоваться, когда тебе самой больно, – сказала я. – Мне все понятно, и не нужно извиняться. – Прошло всего два месяца, после того как Пол ушел от нее после трех лет близких отношений – причем сообщил об этом в письме, – а у Габби не было заметно никаких признаков исцеления.
Она кивнула, глядя на бесплодную землю за обочиной дороги, на пятна кактусов.
– Просто я вижу повсюду счастливые пары и не знаю, будет ли у меня когда-нибудь счастье.
– Будет, – уверенно пообещала я. – Я уверяю тебя, будет.
– А вдруг нет, и я превращусь в чокнутую старуху, которая живет в Аризоне с четырнадцатью кошками и коллекцией хрусталя?
Я едва не подавилась молочным коктейлем от смеха.
– Коллекцией хрусталя?
– Но я правда этого боюсь, Шар, – сказала Габби. Ее мимолетная улыбка снова сменилась хмурым унынием. Она наклонилась ко мне поближе. – Как ты узнала, что Эрик был настоящим? Потому что я думала, что Пол такой, но, очевидно, я ошиблась.
– Понимаешь, – сказала я, – это не было как разряд молнии или что-то подобное. Скорее просто выбор.
– Выбор?
– Да, – продолжала я. – Я хочу сказать, что это звучит не слишком романтично. Пойми меня правильно, я очень люблю Эрика и думаю, что он идеально подходит для меня, но, пожалуй, я хочу сказать, что, в конце концов, за твою жизнь сотни, может, даже тысячи людей задевают твое сердце, но дело вот в чем: у нас только одна жизнь, и все дело в выборе. Все сводится к тому, какого человека мы выбираем, чтобы вместе с ним прожить жизнь. Эрик выбрал меня, а я его.
– Тебе не кажется, что должно быть что-то еще? – спросила Габби.
– Что? Душевная близость, рука судьбы, все такое?
Она кивнула.
– Я не уверена, – честно призналась я. – Но совместимость точно должна быть.
– Да, – согласилась Габби. – Эрик такой веселый.
– Да, точно. И я никогда не смогу быть рядом с унылым человеком, с которым не посмеешься.
– Я тоже, – поддакнула Габби. – Пол редко меня смешил. Пожалуй, слишком редко.
– Вот видишь, – улыбнулась я. – Ты начинаешь видеть свет в конце туннеля.
Она бросила пластиковый стакан в контейнер для мусора, и мы пошли к машине.
– Вероятно, мне что-то подмешали в коктейль.
* * *
Мы поселились в отеле, стареньком, но чистом, на окраине Палм-Спрингс, потом лежали возле бассейна. Габби выглядела стройной в розовом, цветастом бикини.
– Ты великолепна, – сказала я, глядя на ее худенькую фигуру. Себе я поклялась сбросить к свадьбе десять фунтов.
В сумке зазвонил телефон. Я увидела номер Эрика.
– Эй, – сказала я.
– Привет, детка. Как у вас дела?
Я переглянулась с Габби и улыбнулась.
– Две девушки нежатся возле бассейна.
– Сделай селфи и пришли мне!
– Хорошо!
– Так вы идете сегодня на музыкальный фестиваль?
– Да, – сказала я. – Габби хочет послушать группу Bright Eyes и еще некоторых исполнителей. – Я повернулась к ней: – Как имя того парня, которого ты хочешь опять увидеть?
– Джошуа Радин, – сказала она. – А можно мне поговорить секундочку с Эриком? Я хочу спросить у него одну вещь.
– Конечно, – сказала я, протягивая ей телефон.
– Эй, горячий парень, привет, – пропела она в трубку, скорчив мне рожицу. – Да-да, я буду сегодня вечером защищать твою женщину от легионов наркоманов и пьянчуг. Не беспокойся.
Я листала журнал, а Габби расспрашивала Эрика о должности проектного менеджера в его компании; ею интересовалась ее подруга по работе. Я не слушала ее и высматривала в кулинарном разделе рецепты, которые могли бы понравиться Эрику, ведь он всегда был разборчивым в еде. Я радовалась, что лучшая подруга и жених так хорошо ладили друг с другом. Прошлой осенью они даже несколько раз встречались тайком за ланчем, обсуждая, какое кольцо Эрик мне подарит. Габби даже давала ему советы, как сделать мне предложение. Я всегда буду ей благодарна, что она отговорила его от идеи, чтобы торжественный обед проходил под виолончельную мелодию «Люби меня нежно» [6]. Нет-нет, я с самого детства любила эту песню, но если бы ее исполняли на виолончели, то я бы не знала, куда мне деться от неловкости.
Через пять минут Габби вернула мне телефон, но, когда я приложила его к уху, Эрик уже отключил связь.
– Ему надо было звонить куда-то еще, – сообщила Габби.
– Ну и ладно, – я убрала телефон в сумку. – Подожди-ка. – Я снова его достала. – Эрик хотел, чтобы я сделала селфи.
Габби села, взяла сумочку и достала компактную пудру и помаду.
– Но ведь это всего лишь для Эрика, – удивилась я.
– Ну и что? Я все равно не хочу выглядеть как старуха. Подожди, я только накрашу губы.
Я с насмешливым видом закатила глаза. Уж я точно не думала ни о какой помаде.
– Ну вот, – пропела Габби, слегка взбила волосы и приняла томную позу на шезлонге. – Готово.
Я подвинулась к ней ближе и выставила телефон перед нами. Мы улыбались, я щелкала, потом мы просмотрели фотки.
– Нет, – заявила она, ткнув в экран. – Только не этот. Я получилась ужасно.
Я покачала головой, пролистала еще несколько снимков, и она наконец остановилась на таком, который ее больше всего устраивал. Я и послала его Эрику.
Он немедленно написал: «Две красотки», о чем я сообщила Габби. Она радостно улыбнулась, встала и раскинула руки. А ее ноги были длинными, словно река Амазонка, и загорелыми.
– Давай пойдем поплаваем, – предложила она.
Я отложила журнал и подошла к краю бассейна. Мы с ней прыгнули в него с брызгами и воплями радости, будто маленькие дети.
* * *
«Коачеллу» можно описать в трех словах: дымно, громко и жарко. На второй день мы решили туда не ходить, а прокатиться на велосипедах по центру Палм-Спрингс, где-нибудь перекусить и прошвырнуться по магазинам и лавочкам. Габби любила старинные вещи, и ее лицо озарилось, когда она увидела в боковой улочке антикварную лавку.
– Давай посмотрим, может, найдем какие-нибудь сокровища, – защебетала она. Мы пристегнули велосипеды к столбу и пошли по улочке. Я радовалась, что она немного приходила в себя.
