– Конечно, мама, – ответил он.
– Я не понимаю, почему бы тебе просто не приехать домой, – продолжала она. – Нашел бы себе работу в городе в хорошем ресторане. Чем тебе не нравится папина «Итальянская пиццерия»? Ты мог бы работать там.
– Потому что я не хочу там работать, мама, – ответил он.
На другом конце провода повисло молчание.
– Мама, извини, – сказал Эван. – Я не хотел тебя обидеть.
– Все нормально, сынок, – сказала она. – Ты скроен из другого полотна. Я всегда это знала. – Она тяжело вздохнула. – Мы просто скучаем по тебе, вот и все.
Эван выглянул из своей крошечной квартирки на Манхэттене. Был волшебный час, чудесное время сразу после заката, когда уже не день, но еще и не ночь. Рядом с ним мурлыкал его кот, и Эван гладил место на его брюхе, где были вытатуированы цифры. Эван никогда не понимал, зачем коту татуировка. Кот был неудачником, как и он сам, непоседой, бегающим с места на место. Да, подумал Эван, пришло время для следующего приключения.
* * *
«Пегас» стоял в порту. Мистер и миссис Колдуэлл увидели Эвана и помахали ему. Он познакомился с ними в ресторане во время одного из приватных обедов шефа. Миссис Колдуэлл прониклась к нему симпатией, как это бывает у немолодых и богатых женщин.
– Дорогой мой, – сказала она, расцеловав его в обе щеки. Мистер Колдуэлл, с сигарой в зубах, кивнул и буркнул что-то капитану. Увидев в руках Эвана сумку с котом, он громко рассмеялся.
– Ты не один, – заметил он.
– Я надеюсь, что вы не станете возражать, сэр, – ответил Эван. – Это хороший кот.
– Нормально, – ответил он, пожимая плечами. – Может, это развлечет Долорес.
Эван кивнул и нашел свою каюту, потом отправился в камбуз и стал готовить первый обед на борту.
* * *
Эван заметил, как Долорес поглядывала на него вечером во время ужина и наутро за завтраком. Он старался не встречаться с ней глазами и на верхней палубе, где он сидел, обдумывая меню на текущую неделю. Но она уселась в шезлонге рядом с ним и спросила, приготовит ли он на завтрак яйца бенедикт. Она сообщила, поправляя бретельку на бикини, что любит яйца бенедикт. Она была намного старше матери Эвана, которая никогда не носила бикини.
– Да, мэм, – вежливо сказал он, пытаясь встать. – Конечно.
Долорес протянула к нему руку и ласково дотронулась до его бедра.
– Спасибо, дорогой мой, – сказала она с ленивой улыбкой. – И, милый, тебе не нужно называть меня «мэм».
Долорес заставляла его нервничать, но он ничего не мог с этим поделать, помалкивал и день за днем готовил изысканные блюда.
Шли неделя за неделей. Как-то в штормовой воскресный вечер, когда Эван готовил ростбиф с жареным картофелем, Долорес возникла в дверях камбуза. Тонкая ткань белого платья не скрывала ее голое тело.
– Приходи сегодня вниз, – сказала она, взяв на руки кота. – Я хочу поговорить с тобой.
Он старался как можно медленнее обслуживать клиентов и подольше растянуть ужин, чтобы избежать этого разговора. Мистер Колдуэлл решил рано лечь спать, и его жена поглядывала на Эвана с улыбкой Чеширского кота.
– Я ужасно устал, мэм, – сказал Эван, моя посуду. – Пожалуй, я пойду к себе.
– Разве ты забыл? Я сказала тебе, чтобы ты не называл меня «мэм», – сказала она строго и в то же время игриво.
– Простите, – пробормотал он, ныряя в дверь. У него вспотели ладони. Он завернул за угол и наткнулся прямо на… мистера Колдуэлла.
– Куда ты бежишь, сынок? – спросил тот с лукавой усмешкой.
– Я просто…
– Иди к ней, – сказал он. – Не робей.
Эван вытаращил глаза.
– Но я…
– Тебе платят, чтобы ты нас обслуживал, и мне надо, чтобы ты обслужил ее.
– Но я не такой, – сказал он.
– Не какой, сынок? – засмеялся он. – В 1965 году она была мисс Техас. Конечно, сейчас трудно об этом догадаться, но все-таки. Закрой глаза и думай об этом.
Эван не сказал ему, что его не только не интересует миссис Колдуэлл, но его вообще не интересуют женщины. Никогда не интересовали. Он панически испугался.
– Давай, – сказал мистер Колдуэлл и отвел его за руку к трапу, ведущему на нижнюю палубу. – Она тебя ждет.
С дрожью в коленях Эван спустился вниз. Салон был полутемный, но он разглядел миссис Колдуэлл, лежавшую на диване. Она переоделась в кокетливый пеньюар.
– Пришел, мой дорогой, – сказала она. – Я жду тебя.
Эван присел на краешек дивана, как можно дальше от нее.
– Иди сюда, – позвала она. – Давай поиграем.
– Миссис…
– Сколько тебе говорить, чтобы ты называл меня Долорес?
– Долорес, – пробормотал он непослушными губами. – Я просто… я просто не могу.
– Почему, милый? Ты что, голубой?
Эван испуганно сглотнул, когда она поползла к нему, распахнув пеньюар.
– Пожалуйста, – залепетал он, ежась, когда она дотронулась до его груди. – Пожалуйста, перестаньте.
Кот прыгнул на диван между Эваном и миссис Колдуэлл.
– Этот проклятый кот, – разозлилась она. – Убери его отсюда.
Эван встал, но, прежде чем он схватил кота, миссис Колдуэлл произнесла:
– Останься сегодня со мной, иначе я выброшу за борт этого паршивца.
Эван покачал головой.
– Пожалуйста, – воскликнул он, – вы не сделаете этого!
– Сделаю.
Эван вздохнул.
– Я не могу выполнить ваше желание, мэм. Я просто не могу.
– Тогда попрощайся со своим котиком, – ответила она с улыбкой.
В ту ночь Эван молился так, как делал когда-то в далеком детстве. Он просил Иисуса успокоить странные мысли, которые бурлили у него в груди и которые его друзья в церкви называли греховными. Он молился и за своего кота. Он молился, чтобы они поскорее убрались с «Пегаса» и чтоб после этого яхта оказалась на дне океана.
Утром кот пропал. Миссис Колдуэлл не увидела за завтраком его слез, но больше она к нему не приставала.
Глава 12
– Помнишь зубную нить? – спросила я вскоре после того, как проснулась.
– Помню, – засмеялся Грэй.
– Тебе ведь не кажется сейчас это необходимым?
Он потрогал передние зубы и кивнул:
– Да.
– Забавно, как многие вещи казались нам абсолютно необходимыми.
– Например, бакалейные лавки, – сказал он. – Вот уж куда я терпеть не мог заходить.
– Я тоже.
