Иногда необрезанные девочки беременеют. Тогда им делают обрезание и быстро выдают замуж, но никогда – за отца ребенка. С другой стороны, некоторые необрезанные подростки ухитряются вступить в половую связь с обрезанной девушкой или женщиной. Тайна становится явью перед обрезанием, когда мальчик беседует с лайбоном. Жрецу лайбону врать не станешь, ведь он общается с духами и все знает, и подросток признается в грехе. Расплачиваться приходится отцу нарушителя, пожертвовав быка или корову. У моранов самодисциплина выше и романы с замужними (обрезанными) женщинами они заводят редко. Тем более, что у них сколько угодно доступных девочек.
Пожалуй, самой известной традицией масаи является право мужчины открыто заниматься сексом с женами сверстников, прошедших вместе с ним обрезание. Делается это просто: воин подходит к жилищу приглянувшейся жены сверстника и втыкает в землю копье. Потом он входит, точнее, вползает, в низкую хижину. Женщина имеет право ему отказать, если он ей решительно не нравится, но такое бывает нечасто. И копье остается торчать рядом с шалашом, как знак того, что хозяйка занята важным делом. Знак для мужа и прочих мужчин, ищущих, куда воткнуть копье. Законный муж, увидев, что жена занята, ей не мешает и уходит с тем, чтобы поискать приют в другой хижине. Открытая ревность карается. Ревнивый муж должен отдать сверстникам девять голов скота. Замужних женщин наказывают, если они заводят связи с моранами, подростками и мужчинами, не принадлежащими к возрастной группе мужа. У женщин нет скота, и наказывают их поркой – вплоть до 40 ударов хлыстом. Оскорбленный муж может убить обидчика, но тот имеет право убежать, чем обычно пользуется.
Масаи и секс-туризм. Книги и фильмы о сафари пробудили интерес к «великолепным дикарям», бродящим по саваннам Восточной Африки. Масаи стали входить в моду; появились их почитатели и …почитательницы. Последние не всегда ограничивались любованием стройными черными воинами, но шли дальше, желая испытать новые острые чувства с мужчинами столь непохожими на их спутников. Ведь масаи прыгают на метр вверх во время плясок и не боятся выйти с копьем против льва. Первый сексуальный опыт убедил белых мемсаиб
[340] (по крайней мере, так они писали), что как любовники, масаи несравненно лучше европейских и американских мужчин. Масаи прекрасно оснащены для любовных игр. Они хорошо сложены, сильны, выносливы и, как все нилоты, обладают крупным мужским достоинством, заставляющим белых мужчин чувствовать себя недомерками. Вдобавок, достоинство снабжено свернувшимся под головкой лоскутом крайней плоти, оставшимся от неполного обрезания. Об этом появились статьи. Все остальное дополнило женское воображение. Масаи стали секс-символом в пресыщенной Европе и Северной Америке и ценным товаром для секс-туризма.
Танец-прыжки масаи. Кения. 2009. Автор: Brutere. Wikimedia Commons.
Надо сказать, что масаи не вполне подходят к отведенной роли. Они люди гордые и независимые, не склонные выполнять прихоти заезжих дам и отнюдь не страдающие от воздержания. У моранов хватает девушек, привычных, молодых и по их понятиям более красивых, чем белые женщины. Но деньги, как кислота, разъедают сталь, и часть масаи пошла в турбизнес. Чаще – на роль исполнителей этнографических сцен и плясок и проводников сафари, но некоторые обслуживают жаждущих черного секса туристок. Спрос, однако, значительно превышал предложение, и при отелях Кении и Танзании появились фальшивые масаи. Отличить их от настоящих помогают уши. У подлинных масаи мочки с огромной дырой, свисающие ободками почти до плеч; у поддельных – уши не изуродованы. Впрочем, нравы и быт натуральных масаи вряд ли устроят любительниц приключений. Одно дело – актер, нанятый щекотать нервы и знающий свое место, и другое – человек совершенно иной культуры и чуждой психики.
Столкновение культур. Натуральность привычек масаи может обескуражить. Вот далекие от политкорректности впечатления россиянина, проведшего 6 лет в Танзании:
«Интересный народ, но, мягко говоря, не очень чистоплотный. Свои естественные нужды в городах масаи справляют прямо на улице, в любое время суток, независимо от места, где их приперло. Просто отворачиваются к стенке или присаживаются в какой-нибудь щели между домами. Но это-то типично не только для них. Так ведут себя все южно-африканские народы. Но вот удовлетворения своих сексуальных потребностей на улице, еще в неполные сумерки, на глазах десятков людей, мне до этого видеть не приходилось. Тем более – группового. … В сельских районах поведение масаев еще более дикое и для нас непонятное. Они могут испражняться стоя или с легким наклоном, а подтираются пучком травы. Но могут и совсем не подтираться. Если рядом нет воды, они умываются своей мочой. Но умываться они не любят, считают это лишним, поэтому долго находиться в их присутствии нелегко. Может быть, этим объясняется удивительнейший феномен: дикие звери масаев почти не трогают. Они мирно сосуществуют».
[341]
Есть сходные, хотя более осторожные, зарисовки европейцев. В автобиографической книге Коринны Хофманн «Белая масаи» (1998) 26-летняя швейцарка приехала отдохнуть с женихом в Кению: «В аэропорту Момбасы нас встретил изумительный тропический воздух, и уже там родилось предчувствие: это моя страна, здесь мне будет хорошо. Видимо, эту восхитительную ауру ощущала я одна, поскольку мой друг Марко сухо заметил: “Тут воняет!”».
[342] Вскоре Коринна увидела красавца масаи: «На перилах парома непринужденно сидел высокий темнокожий красавец. … Боже мой, подумала я, какой же он красивый, таких я еще никогда не видела. На нем была лишь короткая красная набедренная повязка и много украшений… Длинные красные волосы были заплетены в тонкие косички… Черты его лица были настолько правильны и красивы, что можно было подумать, будто это лицо женщины. Но манера держаться, гордый взгляд и мускулистое тело убеждали в обратном. Я не могла отвести от него глаз. Сидя в лучах заходящего солнца, он был похож на молодого бога».
[343]
Влюбившись с первого взгляда, Коринна сумела познакомиться с красавцем. Он оказался из племени самбуру, и звали его Лкетинга. Ее возбуждал даже его запах: «Масаи стоял совсем рядом и молчал. Только по очертаниям его высокого тела и запаху, который пробуждал во мне эротические фантазии, я понимала, что он еще там».
[344] Девушка порвала с женихом и уехала домой с намерением вернуться. Через полгода, распродав все, она приехала к Лкетинге. Настал великий день – они оказались вдвоем на всю ночь в хижине:
