— Опомнись, Наташа! Или мир не в моей власти? Или я не царь?
— Хоть ты и царь, да не всё в твоей власти! — продолжала запальчиво выкрикивать Наталья.
— Охолонь трошки. Даже раскраснелась вся... Да погляди на меня поприлежнее. Или я с лица сдал? Или у меня худо со здоровьишком? Или тебе на ушко нашептали, что я могу раньше срока умереть? Так ты бы допрежь того с врачами моими потолковала: всё ли, мол, ладно у царя-батюшки со здоровьем?
Почувствовав, что наступление на царя, как будто успешное вначале, всё же не удалось ей, Наталья снова добавила своему голосу сердитости:
— Да тебе никто и не говорит, что ты болен. Это у меня вся душа изболелась об Петруше. А ты не воспринимаешь и разговаривать со мной изволишь шутейно. Или слова мои для тебя совсем ничего не значат? Или я самая последняя для тебя?
Тут она стала рыдать.
Алексей чувствовал, как его захлёстывает обида, готовая перелиться в гнев. В такие минуты он вспоминал о новом для него тоне европейской любезности:
— Сударыня, извольте успокоиться!
Он позвонил в колокольчик. Вошла Анна Петровна Хитрово. При виде её слёзы Натальи сразу высохли.
— Анна Петровна, позови матушку царицы Анну Леонтьевну.
Та появилась так скоро, как если бы стояла за дверью. Она взглянула на дочь, затем на царя, поняла, о чём была беседа, и увела Наталью, приговаривая:
— Успокойся, доченька. Пора что туча: и набежит, и пробежит, и опять найдёт.
Бедный царь Алексей! Привыкший к доброму и спокойному нраву покойной Марии Ильиничны, теперь он то и дело оказывался без вины виноватым. Он страдал, предвидя новые размолвки с Натальей, но как избавиться от них — не знал. «И чего ради она так спешит с завещанием? — недоумевал он. — А может, ей ведомо нечто о моём здоровье? — пугался он. — Иначе зачем бы ей так суетиться?»
Царь Алексей был мнительным во всём, что касалось его здоровья, и, напуганный ссорой с Натальей, её особенной настойчивостью в деле наследства, решил обстоятельно поговорить со своими лекарями.
Наталья с нетерпением ждала того дня, когда она с детьми и всей царской семьёй переедет в Преображенское. Подошло её самое любимое время — пора отдыха от московской суеты. К этому времени Преображенское стало новой немецкой слободой. Туда стекались друзья из немецкого клуба, много иноземцев. Где ещё и увидишь новые моды и услышишь достойные речи! Там будет её любимый Патрик Гордон — весёлый, остроумный, умеющий найти выход из любого положения. Там среди своих отдыхала душа. А ныне пастор Грегори обещал поставить на театре новое действо, обещал, что будет много музыки, танцевания и песен.
Не исчислить упований Натальи на Преображенское. Где ещё она могла так свободно обсудить тайные дела с Сергеичем! Не будет комнатных боярынь, её вечных назойливых надзирательниц. И царевен Милославских станет реже видеть. Не будет также соборного моления и нежелательных встреч с духовными лицами...
Словом, Наталья нетерпеливо ожидала, когда её позовут в карету, но вместо комнатной боярыни неожиданно вошёл Матвеев.
Увидев его, Наталья вскинулась от радости.
— Царский поезд задерживается, — сказал он.
— Ну и ладно, — заметила Наталья, довольная тем, что никого поблизости нет и можно обо всём поговорить. — Добро, Сергеич, что наведался ко мне. Печалиться тебе хочу. Худые времена пришли.
— Алексей оставил в силе старое завещание?
— Ничего не хочет слушать. Упёрся.
— Да сам-то что говорит?
— Мол, царевич Пётр молод ещё.
Матвеев сердито вскинулся:
— Это всё Хитрово да Куракин-князь...
— Ежели бы токмо одни они! И на кого ныне надеяться, Сергеич?
Матвеев что-то обдумывал, чело его понемногу прояснилось. Он пошутил:
— Окромя меня, не на кого.
— А князь Долгорукий Юрий Алексеевич?
— Ненадёжен. Хитрово да Куракин переманили его на свою сторону. Да и вся родовитая знать... Станут ли они супротивничать царю!
Наталья помолчала, потом спросила:
— А ты у лекарей справлялся о здоровье царевича Фёдора?
— Что ему сделается? Здоров. Сама посуди, все старшие царевичи Милославские померли, а Фёдор, хоть и болел, да перемогся. Столь крепкий организм имеет.
Беседа велась намёками. Отчего царевичи умерли, что за опасная болезнь с ними приключилась — об этом речи не было.
— И ещё Алексей изволил допытываться, почему я тороплю его поменять завещание? Или слух какой о его болезни пущен?
— А, пускай его! — с досадой отмахнулся Матвеев.
Перейдя на полушёпот, они стали размышлять, кого из бояр можно склонить на свою сторону. Оба так увлеклись, обсуждая свои планы, что трудно было понять, кто из них больше болеет о царевиче Петре и радеет о его будущем. Этих людей связывала какая-то тайна, ведомая только им двоим. Оба радовались этим минутам безнадзорного общения и торопились что-то обговорить.
Но тут послышались шаги. Оба подумали, что идут звать царицу к поезду, чтобы ехать в Преображенское. На всякий случай Наталья успела шепнуть Матвееву: «Не сказывай Алексею, что был у меня. Как бы не начал дознаваться».
Это был царь Алексей. Как же она не распознала его шагов? Но, размышляя, как скрыть потаённость беседы с Матвеевым, Наталья невольным движением выдала свою обеспокоенность. И пока она усиленно соображала, что скажет супругу, Матвеев быстро поднялся с кресла и, поклонившись царю, заговорил своим приятно-медлительным, располагающим к себе голосом, от которого сразу же смягчилось хмурое выражение лица Алексея. И Наталья подумала, что, видно, плохо знала она своего Сергеича, если испугалась за него и за себя. Или забыла, что любое затруднение либо помеху он умел обратить в свою пользу. Так случилось и здесь.
— А я, государь, известие доброе получил и поспешил, яко твой верный слуга, известить тебя о том. Да тебя ныне трудно сыскать. Слава Богу, что царицу успел упредить, ибо искать тебя минуты лишней нет. Бегу...
— Экий ты какой! Да что приключилось-то? Что за весть ты принёс царю?
— Паисий Лигарид приехал. О прочем тебе скажет царица.
— Приехал Лигарид? Не уведомив о том царя? Что за притча такая?
— То-то и оно, что притча...
— Артамон Сергеич, царь велит тебе остаться, — сказала Наталья.
Она опасалась остаться наедине с Алексеем. Легко было Матвееву всё переложить на неё. Тебе-де всё скажет царица. Да что она скажет? Ещё и с мыслями не собралась. Сергеич человек ловкий. Умеет легко впутаться в любую историю, умеет и выпутаться из неё. У неё же и слов нужных нет.
Между тем Матвеев вернулся. Он понимал, что Наталье трудненько будет вывернуться одной. Но всё решил царь.
