— Беда-то какая была... А мы и не ведали...
— Беда да и грех великий... На костях людей Потешную хоромину поставили.
— Или не ведает царь? Почто ныне на том месте танцы трубят да песни играют?
— Видно, что не ведают. Его Артамошка вокруг пальца обводит. Он-то с дьяволом давно повязался, вот и надобно ему дружбу бесовскую кровью повязать.
— Сказать бы царевнам!
— Тише... Идут...
Слышавшая этот разговор Наталья быстро поднялась, не дожидаясь прихода боярыни, сама накинула летник, открыла дверь и, дрожа от волнения, не вдруг заметила, что столкнулась с Софьей, которая, казалось, тоже была не в себе. Мачеха и падчерица в замешательстве взглянули друг на друга. Наталья поспешно захлопнула двери. Вчера между ними не первый — и не последний! — раз кошка пробежала...
А случилось так, что Софьюшку не допустили к братику Петруше. Его принесли в столовую комнату, где собралась почти вся царская семья. Младенец к этому времени уже показывал свой норов: он любил бывать на людях, а как только его уносили в детскую комнату, принимался кричать. И унять его можно было лишь одним способом: окружить родными лицами. Тогда он успокаивался, гукал и принимался отслеживать глазами всех присутствующих.
Зная, что Петруша любил, когда она склонялась над ним, и начинал сучить ручонками, Софья сделала было движение приблизиться к нему, но Наталья и её мать, не сговариваясь, заслонили от неё младенца, при этом Анна Леонтьевна больно толкнула её локтем в грудь. Софьюшка по-детски заплакала, но тут же закусила губу: её же станут потом во всём винить.
И, только оставшись одна в светёлке, она могла дать волю слезам. За что Нарышкины так не любят её? Что она им сделала? Ей захотелось пойти к тётушке Ирине Михайловне и на груди у неё выплакать свою обиду. Но, представив себе, как огорчится тётушка, она раздумала идти к ней: тётушка и сама такая одинокая и грустная.
Понемногу успокаиваясь, Софьюшка подошла к своему письменному столику. Может быть, почитать? Здесь аккуратной стопочкой лежали книги, которые батюшка выписал ей из Польши, переводы с греческого, латинского и французского. Из них она чаще прочих читала географию, Библию и перевод учёного монаха Сатановского книги «О граде царском». Это был сборник всякой всячины: ходячие познания по всевозможным наукам, по богословию, философии, зоологии, медицине, в том числе и выдержки из лечебников.
Читать Софьюшке, однако, не хотелось. Томили беспокойство, обида и растерянность. Она вспомнила рассказ отца о том, что дед его патриарх Филарет имел обыкновение утешать себя, загадывая на Библии. Открыв книгу Ветхого Завета, она остановила взгляд на словах: «Как говорит древняя притча: «От беззаконных исходит беззаконие». А моя рука не будет на тебе».
Софьюшка подумала, что эти мудрые слова о чём-то вещали ей. Но хватит ли у неё разума постичь их смысл? Что такое беззаконие, ей известно, ибо много натерпелась от Нарышкиных. Вот и теперь за что обидели её? Она знала, что за глаза они называли её «гордячкой», «читалкой», «учёной девицей». На «учёную девицу» она как-то ответила: «Вот уж нет! Девицей я ещё когда буду, а до учёности ой как далеко!» Да и не стремилась она к учёности. Любила читать книги — вот и вся её «учёность».
Но хоть и обижали её Нарышкины, в мыслях своих она не держала зла против них и часто повторяла матушкины слова: «Бог им судья!»
Между тем за окном раздавались весёлые голоса. Прислушавшись, Софьюшка вдруг покраснела, узнав звонкий голос Васеньки Голицына. В последнее время она часто краснела даже при одном упоминании его имени. Ей казалось, будто все знали, что он нравится ей.
— Ишь, как разыгрался! — послышался голос его тётушки Ульяны Ивановны.
— А что? Молодой квас и тот играет, — заметила боярыня Хилкова. — Невесту ему али ещё не присмотрели?
— Какая невеста! Молод ещё.
— И молод, да молодец.
— Э, матушка... Как это говорится? Молодец против овец, а против молодца и сам овца.
— Ты почто племянника-то забижаешь?
Последние слова Софьюшка слышала уже на бегу.
Слово «невеста» задело её. Как бы и в самом деле не присмотрели Васеньке какую-нибудь девицу! Софья птицей ворвалась в группу царевен и боярышень, игравших в горелки, коснулась подолом летника княжича Голицына. И вот она уже вылетела на луг, юркнула в приречные заросли. Где ему, «соколу», догнать её! Гибкая, увёртливая...
Оба стоят запыхавшиеся: «птица» поймана. Васенька весело и немного смущённо смотрит в раскрасневшееся и чудо какое хорошенькое лицо царевны.
— А про тебя боярыня Хилкова сказывала, что ты молодец и за тебя любая невеста пойдёт...
Васенька покраснел.
— Мало ли что боярыня Хилкова наскажет. Мне ещё рано жениться.
— Рано? Стольника Гришу Козловского в церкви шестнадцати лет обвенчали.
— Мне и в восемнадцать рано. Моя невеста ещё не подросла, — не то всерьёз, не то шутя ответил княжич.
— A-а. Про то и я слыхала. Твоя тётушка Ульяна Ивановна говорит мне: «Подрастёшь, царевна, замуж тебя за своего Васеньку засватую...»
Княжич смутился.
— Царь-батюшка не отдаст тебя за простого княжича...
— А ты не простой! Князья Голицыны именитые. Батюшка сказывал, они с Романовыми о короне спорили.
— Об этих спорах что толковать! Дело прошлое. Ныне князья Голицыны думают, как прямить
[15] государю, — благоразумно заметил княжич.
Этот разговор ещё больше сблизил «жениха» и «невесту». В тот час они возвращались на луг раскрасневшиеся, счастливые, готовые играть в горелки всю ночь.
Но их ждало неожиданное огорчение. Царевичу Петру нездоровилось. Царица Наталья начала собираться в Москву. К отъезду готовились все, но многие думали, что страхи преувеличены. Правда, царевич много плакал — так ведь от природы был рёвой. Поэтому, когда вернулись в Москву и врачи засвидетельствовали здоровье царевича, стали говорить, что царицу погнал из Преображенского зряшный страх: наслушалась старух о том, что хоромы поставлены на крови и что само это место гиблое. Царь велел допросить жителей села, но так ничего толком и не дознались. Со временем опасные разговоры забылись, но старожилы упорно хранили легенду о «гиблом месте».
Вскоре, однако, пронёсся слух о пророчествах юродивого: «Быть бедам в дому сем!» Но царское семейство той порой окончательно переехало в Москву, и новые заботы заглушили прежние страхи и опасения.
Глава 14
НЕПРЕДВИДЕННЫЙ РАЗГОВОР С СЕСТРОЙ
Сестра царя Алексея Ирина Михайловна редко выезжала в Преображенское, и поэтому никого особенно не удивило, что она не участвовала в общей семейной радости в связи с постановкой в Потешной хоромине пьесы «Артаксерксово действо».
