Это равновесие было нарушено англо-русским сближением. Австрии было бы легко осуществить свои балканские планы во время японской войны и революции 1905 года, но тогда Россия “ещё не связала своей судьбы с Англией”, и Австро-Венгрия вынуждена была упустить момент. Наоборот, с англо-русского соглашения 1907 г. начались осложнения для России.
Дурново указывал, что даже победа над Германией не дала бы России ничего ценного: “Познань? Восточная Пруссия? Но зачем нам эти области, густонаселённые поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управиться?..” Галиция? Это рассадник опасного “малоросского сепаратизма”. А “заключение с Германией выгодного торгового договора вовсе не требует предварительного разгрома Германии”. Наоборот, в случае такового разгрома, “мы потеряли бы ценный рынок”. К тому же Россия попала бы в “финансовую кабалу” к своим кредиторам-союзникам. Германии также война не нужна; она сама могла бы отторгнуть от России только малоценные для неё, густонаселённые области: Польшу и Остзейский край. “Немецкая колонизационная война идёт на убыль. Недалёк тот день, когда Drang nach Osten отойдёт в область исторических воспоминаний”.
Дурново далее предсказывает такой ход событий, если бы дело дошло до войны: Россия, Франция и Англия с одной стороны, Германия, Австрия и Турция — с другой. Италия на стороне Германии не выступит: она даже может присоединиться к противогерманской коалиции, “если жребий склонится в её пользу”. Румыния также будет колебаться “пока не склонятся весы счастья”. Сербия и Черногория будут против Австрии, Болгария — против Сербии. Участие других государств “явится случайностью”, хотя Америка и Япония — враждебны Германии и на её стороне, во всяком случае, не выступят.
“Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам... Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием в Берлин. Неизбежны и военные неудачи — будем надеяться, частичные — неизбежными окажутся и те или другие недочёты в нашем снабжении... При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение... Начнётся с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнётся яростная кампания против него... В стране начнутся революционные выступления... Армия, лишившаяся наиболее надёжного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишённые авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддаётся далее предвидению”»
[58].
Как реагировал на сей доклад император? Спрятал в стол, в самый дальний ящик. А может, он в чём-то обиделся на Вильгельма? Тоже нет. Царь исправно ездил в Германию к любимому кузену и прочим родственникам. В 1913 г. для России на верфи «Шихау» были заложены два крейсера «Адмирал Невельский» и «Граф Муравьёв-Амурский»
[59].
Однако давление со стороны британской разведки, французских масонов, русских заводчиков и банкиров, тесно связанных с англо-французским капиталом, оказалось сильнее и родственных уз, и здравого смысла.
Формальным поводом для вступления в войну была защита братьев-славян. Да, это был неплохой пропагандистский лозунг — русская душа склонна к состраданию, особенно когда это касается слабых и убогих. Но братья-славяне были, увы, ненадёжными союзниками и проявляли любовь к матушке России лишь тогда, когда это было им выгодно. Вспомним, как братья-славяне передрались между собой в 1912 г., как Болгария в обеих мировых войнах воевала против России, дважды предоставляла свою территорию для агрессии против Югославии: первый раз — Гитлеру, а второй — НАТО.
«А как же проливы? — спросит эрудированный читатель. — Неужели Россия могла допустить, чтобы они попали под контроль Австро-Венгрии?». Ну, начну с того, что захват проливов Австрией или Германией не меньше светил Англии и Франции, и они были готовы воевать за них с тевтонскими варварами даже без России.
Уже в ходе войны Англия и Франция пообещали России Константинополь, а сами заключили тайный сепаративный договор, по которому взаимно обещали никаким образом проливы России не отдавать.
Мало того, и Лондон, и Париж вынашивали планы раздела Российской империи после разгрома Германии. Отъёму подлежали Привисленский край, Прибалтика, Финляндия, а по возможности и Украина, и Кавказ.
Первый раз в истории Россия воевала не за присоединение к себе каких-то территорий, а за собственное расчленение! И царя, развязавшего такую войну, у нас посмели назвать святым!
Возникает вопрос, а что если по каким-то причинам союз с Германией не состоялся? Был ли какой-то альтернативный путь? Был! Россия должна была воевать с Германией, так как это планировалось ещё при Николае I и Александре II.
Вступив в 1825 г. на престол, Николай I решил прикрыть западную границу империи, построив там ряд новых крепостей, которые в сочетании со старыми, должны были образовать три линии обороны. В первую линию вошли крепости, расположенные в Царстве Польском: Модлин, Варшава, Ивангород и Замостье.
Все большие крепости Царства Польского во второй половине XIX в. были связаны между собой шоссейными и железными дорогами. Кроме того, между крепостями была установлена телеграфная и телефонная (кабельная) связь.
Во вторую линию западных крепостей входили (с севера на юг): крепость II класса Динамюнде (с 1893 г. Усть-Двинск, в 1959 г. вошла в черту г. Рига), крепость II класса Ковно, крепость II класса Осовец и крепость I класса Брест-Литовск.
В тылу располагалась третья линия крепостей, главными из которых были Киев, Бобруйск и Динабург.
С помощью фирмы Круппа в России в 70-х — 80-х гг. XIX вв. была создана лучшая в мире осадная и крепостная артиллерия. Эти превосходные оценки — не моё личное мнение. Три линии русских западных крепостей назвал сильнейшими в мире... Фридрих Энгельс, который занимался не только политикой, но и военным делом и считался в последнем большим авторитетом. Кстати, он был большим русофобом, так что зря хвалить наши крепости он, думаю, не стал бы.
Но вот на престол вступает Николай II, и все работы по укреплению западных крепостей прекращаются. А между тем на Западе в области тяжёлой артиллерии и фортификации происходит новая революция.
В 90-х гг. XIX в. во всех развитых странах на вооружение принимаются длинноствольные пушки, стреляющие бездымным порохом. Кардинально меняется и вид станка, ствол откатывается не вместе со станком, а по оси канала, а энергия гасится гидравлическим тормозом отката, затем гидропневматический накатник возвращает ствол на место.
