Книга Александр Михайлович. Несостоявшийся император, страница 23. Автор книги Александр Широкорад

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Александр Михайлович. Несостоявшийся император»

Cтраница 23

Эбелинг сказал мне, что очень огорчён за меня:

— Если бы вы только знали, что теряете! В чём смысл жизни без женщины? Я хочу дать вам хороший совет. Послушайте меня, в конце концов, ведь я гораздо старше вас. Вы должны непременно познакомиться с кем-нибудь в Гонконге. Я понимаю, что Сингапур произвёл на вас отталкивающее впечатление и что обстоятельства сложились в Рио неблагоприятно. Но Гонконг! Женщины Гонконга! Американские девушки, — Эбелинг с восторгом поцеловал кончики своих пальцев, — лучшие в мире! Нигде нет ничего подобного. Я не согласился бы променять одну американскую девицу, живущую в Гонконге, на тысячу парижских! Будьте же умником и послушайте моего совета. Я знаю одно место в Гонконге, где имеются три такие американские девушки! Понимаете, я бы не повёл вас в банальное, дешёвое место. То, о чём я говорю, — очень уютная квартирка. Теперь дайте мне немного припомнить: там была девушка по имени Бетти. Да, её звали, кажется, Бетти, если, конечно, я не путаю её с одной девушкой, с которой был знаком в Шанхае. Во всяком случае, это высокая блондинка с голубыми глазами. Прелестная. Потом там была Джоанна, с тёмными волосами и зелёными глазами. Вы бы сошли он неё с ума. Но подождите пока, лучшее ещё впереди. Бэтси! Девушка ростом в пять с половиной футов, с цветом лица... Подождите, с чем я могу сравнить её кожу? Она не совсем белая, скорее — цвета слоновой кости. А фигура... фигура! Вы, вероятно, видели в петербургском Эрмитаже статую... Как же она называется?..

Он так и не вспомнил названия этой статуи, так как познания лейтенанта Эбелинга в области достопримечательностей Эрмитажа были весьма слабы. Но так или иначе, мой покой был нарушен.

Ни один юноша моего возраста не мог бы противостоять сосредоточенным атакам моих искусителей. Накануне нашего прибытия в Гонконг я выразил согласие принять участие в их похождениях.

Войдя в квартиру в сопровождении двух наших офицеров, я был приятно поражён отсутствием той вульгарности, которую неизбежно ожидаешь увидеть в подобных местах. Комнаты были обставлены с большим вкусом. Три молодые хозяйки были прелестны, чаруя своей непринуждённостью. Французы назвали бы их “дамами полусвета”, хотя это слово далеко от истинного определения самой старой профессии мира.

Подали шампанское, и разговор завязался. Звук голосов всех троих был очень приятен. Они очень мило обсуждали текущие события: их несомненный ум позволял им обходиться без помощи нарочитой светскости. Цель нашего посещения не вызывала никаких сомнений, и вот наступило время, когда меня оставили наедине с самой хорошенькой из трёх. Она предложила мне показать свою комнату — и то, что было неизбежно, произошло...

С этого вечера мы стали большими друзьями. Мы посещали с нею рестораны и совершали продолжительные прогулки в горы, откуда открывался великолепный вид на панораму Гонконга. Она прекрасно держала себя, говоря по правде, гораздо лучше так называемых европейских «дам общества», проживающих в Китае. Постепенно она рассказала мне историю своей жизни. Она никого не обвиняла и ни на кого не жаловалась. Жажда приключений привела её из родного Сан-Франциско на Дальний Восток, непреодолимое желание иметь “красивые вещи” довершило остальное. Такова была жизнь: одни выигрывали, другие проигрывали, но чтобы вступить в игру, нужно было иметь какую-то точку опоры. Она говорила о мужчинах без горечи. Это были, по её словам, трезвые звери, пьяные ангелы, проходимцы или же сорвиголовы. В её жизни всё зависело от удачи. Она любовалась картинами мимопроходящей жизни, хоть и сознавала, что сутолока жизни её раздавила. Но ничего нельзя было сделать, чтобы изменить её положение.

Оттенки любви бесчисленны и многообразны. Без сомнения, многие формы любви продиктованы жалостью. Мне было бесконечно грустно покидать Гонконг, и мы потом в течение года переписывались с нею. И каждый раз, когда впоследствии “Рында” возвращалась в Гонконг, я садился в рикшу и торопился к знакомому дому. Когда в 1890 году я снова посетил Дальний Восток, её друзья сообщили мне, что она умерла от туберкулёза».

Из Сингапура «Рында» направляется в Японию. Тут придётся сделать небольшое отступление, без которого современному читателю будет трудно понять дальнейшие события. Как уже говорилось, с 1858 г. в Тихом океане стала постоянно находиться эскадра русских кораблей. В то время единственным местом базирования на нашем Дальнем Востоке был Николаевск-на-Амуре. Но его порт был мелководен, а с конца октября до конца мая его покрывал толстый лёд. Поэтому в феврале 1871 г. русское правительство приняло решение о переносе главного порта из Николаевска-на-Амуре во Владивосток. Там, в бухте Золотой Рог, длина которой больше 7,5 км, имелась хорошо защищённая естественная гавань с глубинами 8,5-21 м, в которой мог укрыться самый крупный флот того времени. Рядом с Владивостоком в районе современного Артема были найдены запасы бурого угля, а в районе Находки — каменного угля.

Однако Владивостокский порт имел один существенный недостаток — зимой он замерзал на 2-3 месяца. В это время, чтобы вывести суда из порта, нужно было или вручную пробивать канал во льду, или использовать небольшие портовые ледоколы.

Это, а также ряд других факторов, о которых будет сказано ниже, заставили наших адмиралов сделать главной стоянкой русской Дальневосточной эскадры порт... Нагасаки. В 1858 г. для нужд русского флота арендуется участок побережья Нагасакской бухты со знаменитой впоследствии «русской деревней» Инаса.

Многие русские адмиралы, офицеры и учёные, в числе последних был и Н.Н. Миклухо-Маклай, предлагали основать военно-морские базы на бесчисленных островах Тихого океана, откуда наши корабли могли угрожать коммуникациям как Англии, так и Японии. Но из-за ряда субъективных причин наши корабли стали базироваться в Нагасаки.

Первое время японские власти дружественно относились к русским морякам. Благо, с одной стороны, большое уважение внушали мощные корабельные пушки, а с другой — заход каждого корабля в японский порт приносил баснословные барыши как торговцам, так и чиновникам. Инаса (Иноса) стала поистине русской деревней, хотя постоянных русских жителей там почти не было. Чтобы читатель лучше представил колорит этой «деревни», дам слово писателю Всеволоду Крестовскому, посетившему этот райский уголок в 1880 г.

«Иноса лежит против города, на северо-западной стороне Нагасакской бухты, недалеко от её пяты. Расположена эта деревня по берегу и на скалистых взгорьях западных холмов, так что пробираться от домика к домику нередко приходится разными закоулками, по каменным ступеням, мимо бетонных заборов и скалистых глыб серого и красного гранита, но всегда среди самой разнообразной растительности. Здесь наше правительство уже несколько лет арендует у местного жителя, господина Сига, участок земли, на котором построены у нас шлюпочный сарай, поделочные мастерские и небольшой госпиталь для своих моряков. Последний помещается в двух японских домах, переделанных и приспособленных, насколько было возможно, к госпитальным требованиям руками наших матросов, под руководством командиров и судовых врачей. Госпиталь, конечно, маленький, но по мирному времени больше, пожалуй, и не требуется...

...Пошли побродить по Иносе, посмотреть, какая она такая. Ничего, деревня как деревня: ступенчатая дорога ведёт лёгким подъёмом в гору, образуя улицу, по бокам которой ютятся деревянные, большею частью одноэтажные домишки с открытыми лёгкими галерейками и верандочками. У лавчонок, вместо вывесок, качаются большие, продолговатые фонари, испещрённые чёрными японскими литерами. Встречаются и русские вывески на досках с надписями: “Здесь размен денег”, “Мелочная лавка” и тому подобное...

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация