В Чехословакии и до войны существовала смертная казнь за особо тяжкие виды преступлений, например, за измену родине. Декрет Бенеша приравнял коллаборационизм к измене родине в военное время, и поэтому суды могли выносить и смертные приговоры. Новацией по сравнению с домюнхенским временем было то, что суд мог приговорить к публичному повешению. Считалось, что публичная казнь оказывает правильное психологическое воздействие на население, так как демонстрирует гражданам свершение справедливости в отношении прислужников нацистов.
Правда, после негативной реакции на Западе – там возмущались, что казни наблюдали и дети, – 14 сентября 1945 года было принято решение отныне проводить публичные казни в тех местах, где за ними не могли бы следить случайные зрители. Но по-прежнему присутствовать при публичной казни мог любой – надо было лишь предъявить документ, подтверждавший достижение возраста 18 лет.
По декрету Бенеша смертный приговор должен был приводиться в исполнение в течение двух часов после его вынесения
[483]. Приговоренный мог просить президента о помиловании, но на сроке исполнения приговора это никак не сказывалось, – то есть президент должен был получить и рассмотреть просьбу в течение двух часов. Ясно, что на практике это было невозможно. Публичная казнь совершалась в течение 24 часов после вынесения приговора.
Новым моментом по сравнению с довоенным временем был приговор о лишении «гражданского достоинства», что означало поражение в политических правах – запрет участвовать в выборах и занимать выборные должности.
Из общего количества осужденных 53 % были немцами, 43 % – чехами
[484]. Наиболее часто предъявяемыми обвинениями были членство в объявленных Нюрнбергским трибуналом преступными организациях (СС, гестапо), членство в чешских фашистских организациях (например, в «Влайке»), доносительство. Последнее было наиболее частым составом преступления среди чехов, а немцев, как правило, судили именно за членство в преступных организациях.
Когда началось организованное выселение немцев из ЧСР, в Германию отправляли даже уже осужденных народными судами лиц, которые таким образом де-факто избегали наказания. Дртина объяснял это тем, что «государственный интерес в выселении» выше, чем такой же интерес государства в наказании немцев.
Бенеш настоял на том, что простое членство в органах власти протектората (например, в правительстве) не является составом преступления. По личному указанию президента были подготовлеы материалы о связях президента протектората Гахи и председателя правительства Элиаша с лондонским эмигрантским центром, чтобы представить Гаху чуть ли не борцом Сопротивления. Причем обеляющие Гаху материалы Бенеш представил в виде своего личного письма.
Напротив, в Словакии при активной поддержке того же Бенеша обвинения в коллаборационизме предъявили всем бывшим членам местного правительства. СНС сам издал 15 мая 1945 года распоряжение о преследовании нацистких преступников и коллаборационистов. Причем в Словакии председателем чрезвычайного суда мог быть и не профессиональный судья.
Главным символом чешского коллаборационизма («чешским Квислингом») был министр просвещения Моравец, но он покончил жизнь самоубийством 5 мая 1945 года. То же самое сделал и президент протектората Гаха. Поэтому Национальный суд в Праге рассматривал дела других членов правительства протектората (Крейчи, Бинерт, Грубы, Каменицки и т. д.), а также судил двух бывших премьеров довоенных правительств Берана и генерала Сыровы.
Например, Сыровы (участник Гражданской войны в России на стороне Колчака) был премьером с сентября по ноябрь 1938 года и руководил выполнением условий Мюнхенского соглашения. Но 20 лет тюрьмы он получил за свой приказ в бытность министром обороны 14 марта 1939 года: Сыровы приказал чехословацкой армии не оказывать сопротивления вторгшемуся на территорию ЧСР вермахту. Кроме того, суд припомнил Сыровы и то, что он подал руку Гитлеру, когда тот прибыл в марте 1939 года в Пражский Град. В 1960 году Сыровы был отпущен из тюрьмы по амнистии.
Лидер Аграрной партии (крупнейшай буржуазной партии довоенной Чехословакии) Беран был давним противником Бенеша, против которого он баллотировался на президентских выборах в 1935 году. После Мюнхенского соглашения объединил все буржуазные партии в одну и стал ее председателем. 15 марта 1939 года Беран как премьер-министр встречал в Праге Гитлера, командующего силами вторжения вермахта генерала Бласковица и имперского протектора фон Нейрата. С этого же дня занимал ту же должность, но уже в протекторате Чехия и Моравия. В апреле 1939 года Беран был сменен на своем посту генералом Элиашем, после чего уехал в свое имение.
В июне 1941 года Беран был арестован немцами и в апреле 1942-го приговорен народным трибуналом в Берлине к 10 годам тюремного заключения и штрафу в размере миллиона марок за подстрекательство к измене. В августе 1943 года Берана перевели в тюрьму Панкрац в Праге. В сентябре 1943 года государственный министр по делам протектората Богемии и Моравии обергруппенфюрер СС Франк потребовал от Берана окончательного и точного ответа на ряд вопросов политического характера: отношение к президенту Бенешу, оценка чехословацко-советских отношений и др. После того как Беран письменно ответил на восемь поставленных вопросов, он в декабре 1943 года был выпущен из тюрьмы и вернулся в имение, где занимался хозяйством до конца войны. 19 мая 1945 года Беран был арестован по обвинению в антинародной деятельности и сотрудничестве с гитлеровским режимом. В апреле 1947 года суд приговорил его к 20 годам заключения и конфискации имущества. Беран умер в заключении в 1954 году.
Беран был гораздо менее опасным преступником, чем тот же Гаха, которого всячески старался выгородить Бенеш. Однако поскольку он являлся главным политическим конкурентом Бенеша в довоенное время, президент ЧСР настоял не только на осуждении Берана, но и на роспуске Аграрной партии, изрядная часть электората которого перешла к ЧНСП. При этом на Западе многие до сих пор почему-то считают Берана «жертвой коммунистического произвола».
Рихард Бинерт (последний премьер правительства протектората в январе – мае 1945 года) получил всего три года тюрьмы и был выпущен после отбытия двух лет. При этом Бинерт занимал с 1942 года пост министра внутренних дел протектората и был прямым соучастником немцев в репрессиях против чешского населения.
Президент ЧСР и его окружение стремились направить гнев граждан не против чешских коллаборационистов, а против немецкого населения, поголовно и огульно официально признанного пособниками гитлеровцев. Сторонник демократии Бенеш активно поощрял самосуды и расправы над немцами в первые месяцы после освобождения, так как полагал, что в результате этих «эксцессов» запуганное немецкое население само убежит из Чехословакии в Германию.
Еще в 1945 году, находясь в эмиграции, Бенеш инструктировал подчинявшиеся ему организации Сопротивления: «Нужно, чтобы многое мы решили сами сразу же в первые дни освобождения, чтобы как можно больше виновных нацистов убежали от нас сами из страха перед народными беспорядками против них в первые дни революции, чтобы как можно больше тех, кто как нацисты будут защищаться и оказывать сопротивление, были убиты… Кто заслуживает смерти, должен быть ликвидирован – или народной бурей, или военной силой – сразу же после переворота, в первые дни нового режима»
[485].
