Четвертая глава была посвящена внешней политике будущей Чехословакии, и коммунисты, как и Бенеш, видели ее крауегольным камнем чехословацко-советский союзный договор от 12 декабря 1943 года, то есть связи с «победоносной славянской державой на Востоке» (так говорилось в проекте КПЧ). Предлагалось также стремиться к тесному союзу европейских славянских государств, для чего заключить трехстороннее соглашение между ЧСР, СССР и Польшей против возможных рецидивов германской агрессии. В проекте КПЧ говорилось и о связях с западными странами: «…Основой ориентации чехословацкой внешней политики нового правительства, исходящей из духа славянской дружбы, станут дружеские отношения ко всем демократическим западным государствам и ко всем демократическим государствам, которые составляют антинацистский фронт Объединенных Наций…»
[345]
Представитель ЧНСП Странский заявил, что внешняя политика традиционно была единоличной прерогативой президента, поэтому надо исключить пассаж о том, что внешнеполитический курс формирует правительство.
К тому же национальные социалисты хотели, чтобы Чехословакия стала «мостом» между Востоком и Западом, а посему союзные отношения с Францией и Великобританией должны быть равнозначны союзным отношениям с СССР. Представитель КПЧ Копецкий ответил Странскому довольно откровенно: «Наша ориентация на Восток будет однозначной. И Масарик сознает, что нужен полный поворот, что мы должны отказаться от всех игр с мостом, от уравновешивания союза с Востоком союзом с Западом и обеспечить однозначную ориентацию на Восток. И это на 20 лет, поэтому мы и говорим о будущем в целом… У нас сразу должно появиться новое лицо (во внешней политике). И новое правительство должно это четко выразить…»
[346]
Коммунисты критиковали лондонское правительство за то, что, несмотря на демагогию о «славянском братстве», оно не признало правительство Тито в Югославии, хотя это уже сделали Англия и США.
В результате внешеполитическая глава была одобрена без особых изменений.
Серьезные споры разгорелись по поводу пятой главы проекта КПЧ, где речь шла о внутренней политике. Коммунисты предлагали сделать стержнем новой системы административного аппарата выборные национальные комитеты, куда закрывался доступ коллаборационистам и предателям. Граждане имели право отзывать не оправдавших их доверия членов национальных комитетов. Избирательное право должно было быть расширено за счет снижения избирательного возраста (с 21 до 18 лет) и распространения избирательных прав на военнослужащих.
Представитель ЧНСП Странский был против самостоятельности национальных комитетов, предлагая, чтобы их работой руководило правительство. Не устраивало национальных социалистов и положение о том, что граждане получат право отзывать выборных членов национальных комитетов. Против принципа отзыва как нового и непривычного для довоенной Чехословакии выступил и другой представитель ЧНСП Дртина: это, мол, подорвет авторитет государственной власти в глазах населения.
Готвальд всячески старался достичь компромисса. Он заявил, в частности, что положение о руководстве правительством деятельности национальных комитетов нужно воспринимать как «само собой разумеющееся». Что же касается отзыва, Дртине ответил Копецкий: «Отношение к этой главе является для нас показателем понимания народной демократии. Народ принимал активное участие в национально-освободительной борьбе в течение ряда лет. Это обстоятельство следует иметь в виду прежде всего…. нужно отрешиться от практики работы 20-летней коалиции
[347], от страха перед народом… Дртина говорит, что принцип отзыва является новым. Но этому принципу более трех тысяч лет. Примером может служить остракизм в греческой демократии…»
[348]
Готвальд сказал: «Отзыв нужен нам как соль… Очистить общественную жизнь можно лишь такими поистине демократическими мерами… Конечно, нам (правительству – Прим. автора.) придется вмешаться, если национальный комитет начнет управлять полицейскими методами… Все партии будут допущены (в комитеты), а также беспартийные… Но мы хотим, чтобы эти партии стояли на почве демократии, чтобы они шли к людям с открытым взглядом»
[349].
Дртина и Гала выступили также за то, чтобы национальные комитеты фактически не выбирались, а формировались на коалиционной основе партиями Национального фронта. Мол, участие в партизанском движении, может быть, и показатель характера, но отнюдь не административных способностей, и поэтому не может служить критерием для выбора человека в члены национального комитета. Коммунисты же, напротив, считали, что люди должны посылать в эти органы своих лучших представителей без оглядки на их партийную принадлежность, но с учетом позиции кандидата в годы оккупации.
Национальные социалисты в то время уже не могли выступать против национальных комитетов как таковых, поскольку те вовсю развивали свою деятельность в освобожденной Словакии и пользовались большой поддержкой населения. Поэтому и внутриполитическая глава была одобрена без коренных изменений.
24 марта 1945 года партии приступили к обсуждению самого сложного вопроса: о взаимоотношениях чехов и словаков в послевоенной республике. СНС и КПС стояли за федеративное устройство страны. К этой же мысли склонялся и Готвальд, но он понимал, что федерация категорически неприемлема для Бенеша, и поэтому в целях достижения компромисса не стал официально выдвигать идею федерации на переговорах. Тем не менее в проекте КПЧ четко содержался давний лозунг коммунистов – «равный с равным», в то время как Бенеш вообще не считал словаков отдельным народом.
Один из лидеров СНС и компартии Словакии Гусак вспоминал: «Готвальд предполагал, что наибольшая борьба при обсуждении развернется вокруг словацкого вопроса. Он хотел договориться с Бенешем, поэтому смягчал требования партии по другим вопросам, искал приемлемое решение и в словацком вопросе. Сразу же после приезда в Москву из разговоров с ним я понял, что он в определеннной степени изменил свою позицию. Он уже не хотел даже поднимать вопрос о федеративном решении: с одной стороны, он боялся разрыва с бенешевскими кругами, с другой, полагал, что такую позицию КПЧ бенешевские круги использовали бы для националистической агитации в народных массах против партии. Мы не знаем, что нас ожидает дома, повторял он. То, что у вас имеется в Словакии, сохраните. Тем самым положение словаков временно решается. Позднее мы увидим, какова будет ситуация…»
[350]
