За пределами согласованного объема клиринга поставки могли осуществляться за свободно конвертируемую валюту. СССР согласился также помочь в транспортировке чехословацких товаров на рынки западных стран через свою зону оккупации в Германии. В соглашении 1946 года впервые содержалось обязательство СССР поставить в Чехословакию зерно (30 тысяч тонн), что было особенно важно для Праги, так как американцы прекратили поставки зерна по линии ЮНРРА.
В отличие от США, СССР не ставил при заключении соглашения никаких политических условий. Министр внешней торговли ЧСР Рипка (ЧНСП) так охарактеризовал подписанное в Москве соглашение: «Те, кто считает, что наша внешняя торговля находится в зависимости от СССР, ошибаются. Я был бы очень рад, если бы везде и всюду признавали независимость нашей внешней торговли так же, как в Москве»
[617].
20 апреля 1946 года Стейнхардт сообщил в Вашингтон, что Рипка «конфиденциально» проинформировал его о результатах своей поездки в Москву и его сведения можно суммировать следующим образом:
– русские ни разу не попытались оказать на Рипку какое-либо давление;
– переговоры касались сугубо экономических вопросов, «политика» не обсуждалась;
– русские не выразили большого интереса в приобретении чехословацких товаров народного потребления, они хотят закупать в основном машиы и оборудование;
– русские особо заинтересованы в локомотивах и станках;
– сами они предлагают железную руду, марганец, алюминий, свинец, цинк соль и хлопок (при этом Рипка успокоил Стейнхардта, сообщив, что «русские» не смогут удовлетворить потребность Чехословакии в хлопке более чем на треть);
– Рипку обрадовало, что никаких обязательных объемов поставок с чехословацкой стороны зафиксировано не было, а расчеты по клирингу будут осуществляться в чехословацких кронах, а не в свободно конвертируемой валюте (которой у ЧСР было очень мало);
– Микоян спрашивал Рипку, не заключила ли ЧСР торговое соглашение с США, и, когда Рипка ответил отрицательно, Микоян удивился и сказал, что рекомендует это сделать, и что СССР будет приветствовать развитие американско-чехословацкого экоомического сотрудничества;
– СССР не стремился включить Чехословакию в свой пятилетний план;
– Рипка «успокоил» Стейнхардта, сообщив, что Лаушман не брал на себя во время поездки в Москву никаких обязательств
[618].
Стейнхардт докладывал: «Рипка, кажется, очень доволен результатом своего визита в Москву и тем, что его не просили брать на себя никаких обязательств, которые могли бы отразиться на чехословацкой торговле с Западом, особенно с США. Он подчеркнул, что сырье, которое чехи получат от СССР, не может быть так же легко получено от США и что товары чехословацкого экспорта в СССР не могут быть легко реализованы в США».
Посол отметил, что Рипка «умеренный политик» и настроен прозападно. Добавим, что в ЧНСП Рипка котировался как восходящая политическая звезда и самый вероятный преемник Бенеша на посту президента.
Таким образом, если США сами не хотели развивать торгово-экономические и кредитные отношения с ЧСР по политическим мотивам, то СССР не только не ставил Праге никаких политических условий, но и не возражал против укрепления экономических связей ЧСР с Западом.
Во время избирательной кампании все партии Национального фронта, как и было условлено, воздерживались от критики СССР. Однако ситуация коренным образом изменилась 30 марта 1946 года, когда Демократическая партия Словакии заключила соглашение о сотрудничестве с католической церковью.
За спиной церкви фактически выступала запрещенная людацкая партия, члены которой самым активным образом включились в предвыборную борьбу на стороне демократов. После этого демпартия стала резко нападать на коммунистов, СССР и всех антифашистов, формально оставаясь в рамках Национального фронта. Лидер словацких коммунистов Густав Гусак так писал об этом периоде: «Одна демократическая партия говорила о восстании, о чехословацкой демократии, о сотрудничестве с коммунистической партией… Другая демократическая партия, заключившая соглашение, вытащила на свет все старое оружие из своего людацкого арсенала: против коммунизма, против Красной Армии и Советского Союза, против чехов, против евреев, за реабилитацию глинковской партии, против «героев землянок» (то есть партизан), за освобождение Тисо и за жесткий курс по отношению к сегодяшнему режиму»
[619].
Поскольку в Словакии Бенеш и его «чехословакизм» всегда были непопулярны, демпартия хитроумно выставляла словацких коммунистов как главных союзников Бенеша в Словакии и проводников чешской гегемонии по отношению к словацкому народу, тем более что, кроме коммунистов, никаких других «чехословацких» партий в Словакии просто не было.
Нападки на СССР и Красную армию приняли в словацкой буржуазной прессе такой размах, что 30 апреля 1946 года генеральный консул СССР в Братиславе Демьянов заявил председателю СНС официальный протест, подчеркнув, что статьи в газетах «Демократ» (орган демпартии), «Демократицки глас» и других противоречат советско-чехословацкому союзному договору. 6 мая 1946 года антисоветская кампания в прессе была осуждена на заседании словацкого автономного правительства – Корпуса уполномоченных. Рабочие типографии «Словенска графие», которые в своей массе шли за коммунистами, пригрозили остановить выпуск газет, публикующих антисоветские статьи.
Предвыборная кампания социал-демократической партии была наименее выразительной из всех, так как ее лозунги в основном совпадали с требованиями коммунистов. Главный слоган партии звучал так: «Демократия – наш путь, социализм – наша цель!» Перед выборами социал-демократы создали свою «братскую» партию в Словакии – Партию труда. Социал-демократы в основном напоминали избирателю о богатом событиями прошлом партии. Например, в предвыборном воззвании ЧСДП говорилось: «Хотели бы напомнить вам, что социальная демократия является самой старой партией чешского народа»
[620]. В воззвании было много слов о борьбе социал-демократов против Габсбургов, что явно отражало даже не вчерашний, а позавчерашний день политической повестки дня. Партия хвалила домюнхенскую республику как «одну из самых развитых стран».
Но в чехословацком обществе образца 1946 года, пронизанном идеями обновления, коренных реформ и новизны во всем, включая моду и привычки, такие пассажи только отпугивали избирателей, особенно молодых.
Парадоксально, но в отличие от коммунистов социал-демократы цитировали «Председателя Совета Министров СССР, генералиссимуса Сталина», который якобы назвал домюнхенскую республику «одной из самых симпатичных стран мира». При этом, как признавала в собственном воззвании ЧСДП, только «мюнхенская катастрофа» поставила партию на правильную сторону баррикад.
