ЦК КПЧ поддержал действия полиции, но о настроениях в обществе свидетельствует тот факт, что официальный орган Союза чехословацкой молодежи газета «Млада фронта» 14 ноября 1967 года осудила как самих студентов, так и грубость полиции при разгоне не разрешенной властями демонстрации. То же самое заявил и ректор Карлова университета Олдржих Стары. Министр образования Иржи Гаек попросил Новотного разобраться, не превысила ли полиция свои полномочия. Министр внутренних дел Кудрны, наоборот, похвалил полицию за быстрое подавление беспорядков.
Следует отметить, что чехословацкая полиция 31 октября 1967 года обошлась с молодежью несравненно мягче, чем американская полиция примерно в то же время обходилась со «своими» студентами. Во время разгонов антивоенных студенческих демонстраций в США почти всегда бывали убитые и тяжелораненые.
Студенческие волнения показали, что обстановка в ЧССР была напряженной и любое самое случайное событие могло вылиться в беспорядки. Причем во всем оказывался виноватым Новотный.
Первый секретарь выступил на пленуме ЦК 30 октября 1967 года с заранее подготовленной речью от имени Президиума ЦК. После окончания выступления Новотного журналистов попросили удалиться, и началась дискуссия. Одним из первых слово взял Дубчек. Он не стал критиковать Новотного лично, но повторил все, что говорил на заседаниях президиума 19 и 24 октября. Как обычно, он жаловался на плохое отношение к Словакии, что дало повод другому участнику прений, Мартину Вацулику обвинить Дубчека в национализме. Дубчек даже боялся, как бы все его критическое выступление не поняли как радение только за словацкие интересы. Но к тому времени в ЦК «накипело», и дискуссия сосредоточилась вокруг критики Новотного, прежде всего его стиля руководства.
Один докладчик за другим стали требовать разделения функций президента и первого секретаря ЦК в духе тезиса Дубчека, что партийные органы не должны вмешиваться в работу органов государственных. В конце концов, многие стали высказываться за то, чтобы Новотный отказался именно от поста первого секретаря ЦК.
Сам Дубчек писал в воспоминаниях, что своим выступлением на пленуме «открыл ящик Пандоры»
[459]. Особенно активно Дубчека поддержал Йозеф Смрковский – член последнего нелегального руководства КПЧ в 1944-1945 годах и один из руководителей Пражского восстания 1945 года. Смрковский тоже был осужден в начале 50-х годов, затем реабилитирован и в 1967-м занимал абсолютно неполитический пост министра водного хозяйства.
На следующий день, 31 октября 1967 года, до зала заседаний пленума ЦК дошли известия о студенческих волнениях, которые, по словам Дубчека, еще больше накалили обстановку – явно не в пользу Новотного. В конце дебатов произошло невиданное доселе событие: Центральный комитет большинством голосов отказал в одобрении докладу Новотного, назвав его поверхностным и формальным. ЦК предложил президиуму переработать доклад, и было решено еще раз обсудить его на повторном заседании ЦК в декабре 1967 года.
Дубчек одержал важную победу – теперь борьба с Новотным приняла открытый характер и инициатива была на стороне лидера словацких коммунистов.
Но Новотный не собирался сдаваться и готовился к контрудару. На следующий день после окончания работы пленума он вылетел в Москву на празднование 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Дубчек и его сторонники опасались, что в СССР Новотный заручится поддержкой Брежнева, и тогда «реформаторам» в президиуме не поздоровится. Но не поздоровилось самому Новотному, причем в буквальном смысле этого слова. В Москве он, как думал Дубчек, подхватил грипп и вернулся на родину только 10 ноября. На самом деле Новотный тяжело заболел уже на обратном пути в словацком городе Кошице, где меняли состав для его поезда. Фактически он так и не смог выздороветь до самой своей отставки.
Пока Новотный болел, Дубчек стремился консолидировать свой успех. К нему в Братиславу потянулись реформаторы из состава ЦК КПЧ, в частности Смрковский, Шик, Кригель
[460] и Вацлав Славик. Обсуждался вопрос о координации действий всех членов только что фактически сложившегося «реформаторского блока» ЦК. Пока всех этих людей объединяло только одно – стремление по разным мотивам убрать Новотного с поста первого секретаря ЦК. У Дубчека пути назад уже не было. После его открытой конфронтации с Новотным вопрос стоял, что называется, ребром: должен был уйти либо Новотный, либо сам Дубчек.
Новотный после возвращения из Москвы создал комиссию из пяти членов Президиума ЦК КПЧ (он сам, Гендрих, Худик, Сабольчик и Ленарт). Комиссия (в которой из пяти человек были три словака) должна была установить, есть ли в деятельности Дубчека «националистический уклон». Если бы «уклон» установили, то Дубчеку пришлось бы покинуть пост лидера словацких коммунистов. Комиссия прислала Дубчеку в письменном виде вопросы, на которые он должен был, подготовившись, дать ответ.
Но Дубчек в эти решающие дни занимался совсем другим делом. Он просчитывал соотношение сил в президиуме ЦК КПЧ. Из 10 членов с правом голоса сам Новотный, Худик, Ленарт и Гендрих были, по оценке Дубчека, точно на стороне первого секретаря. Сам Дубчек, а также Черник, Кольдер и Доланский были за разделение функций первого секретаря ЦК и президента, то есть, иными словами, против Новотного. Два других члена президиума, Шимунек и Лаштовичка, были людьми более старого поколения довоенных коммунистов и в принципе тоже стояли за Новотного, тем более что в начале 50-х годов он лично спас Шимунека от репрессий.
Если Дубчек не хотел проиграть, ему срочно надо было привлечь на свою сторону хотя бы одного человека из «команды Новотного». И он решил прозондировать мнение «человека номер два» – Йиржи Гендриха. Когда об этом его намерении узнал Кольдер, он решил, что Дубчек просто сошел с ума. Но последний видел, что Гендрих явно не прочь занять при президенте Новотном пост первого секретаря ЦК.
В один из дней Дубчек «прорвался сквозь секретаршу» к Гендриху, хотя над дверью кабинета горел красный цвет в знак того, что его владелец занят. Отказавшись сесть, Дубчек с порога сказал застигнутому врасплох Гендриху, что разделение высших постов в стране вопрос времени, и спросил, не заинтересован ли Гендрих в одном из этих постов. «Человек номер два» молчал, и тогда Дубчек уточнил свое предложение: Гендрих должен занять пост первого секретаря ЦК
[461]. Если же он будет сопротивляться, то не получит ничего и падет вместе с Новотным. Гендрих продолжал задумчиво молчать, и Дубчек вышел из кабинета, ре шив, что зерно сомнения в сознание «человека номер два» он все же заронил.
