В свое время Пилсудский, обеспокоенный антиполь-скими выходками в дни «национальной революции» СА, призвал Францию к превентивной войне против Германии — французы, впрочем, к этому не были готовы. Между тем, для Пилсудского это был подходящий момент, ибо польская армия в этот момент в два раза превышала по численности немецкую. 6 марта 1933 г., в нарушение статуса Данцига, Пилсудский увеличил численность ограниченного польского воинского контингента в гарнизоне на Вестерплятте (бухта при входе в гавань Данцига). На Гитлера же все эти польские военные приготовления не произвели ни малейшего впечатления. По предложению англичан Лига Наций осудила польскую провокацию на Вестерплятте, и поляки вынуждены были вывести свои войска
[350]. Гитлеру провокационный образ действий Пилсудского даже понравился — он узрел в польском диктаторе родственную душу. «Польше здорово повезло, — сказал Гитлер польскому послу, — что ею правит такой выдающийся человек, как маршал Пилсудский»
[351]. После смерти Пилсудского поляки не оставили свои территориальные притязания: район полуострова Вестер-плятте был предметом спора между Данцигом и Польшей. Поляки оккупировали полуостров в марте 1938 г., но по требованию держав прекратили оккупацию, получив право держать на Вестерплятте склады с боеприпасами; этот район был сильно укреплен и оборудован дотами, но, несмотря на это, именно он стал первым объектом немецких атак 1 сентября 1939 г.
Упорное стремление польского руководства ориентироваться на западные державы в конце концов вывело Гитлера из себя; дело осложнялось и тем, что одно из основных гитлеровских требований
[352] к Польше — Данциг — польская сторона была неправомочна выполнить, так как Данциг не был польским, а подлежал юрисдикции Лиги Наций. Поэтому отказ от выполнения требований Гитлера означал скорее конфликт с западными державами, которые гарантировали Версальские установления. Именно для того, чтобы избежать войны на два фронта, Гитлер — хотя он не очень верил в возможность нападения Англии и Франции на Германию — пошел на подписание договора с советской стороной. Это не значит, что гитлеровцы собирались оставить Польшу в покое — нет, но в случае соглашения с польской стороной по поводу «польского коридора» и Данцига события развивались бы иначе: вытеснение поляков, германизация польских земель откладывалась на более позднее время и, наверное, протекала бы в другой форме. Не следует упускать из виду и вызывающее поведение польского военного руководства, его чрезмерно преувеличенные представления о собственном военном могуществе; все это раздражало Гитлера и в конечном счете побудило его (после провокации в Глейвице) начать войну с Польшей.
В Веймарской республике правительство пыталось проводить последовательную национальную линию в политике внутренней колонизации Восточной Пруссии, вытесняя поляков-поденщиков, а также стремилось поддерживать (преимущественно морально) многочисленную немецкую колонию на территории Польши. В этой политике, однако, трудно найти удовлетворительное объяснение немецкой ненависти к полякам: бесспорно, до войны у немцев была некоторая антипатия к полякам, но, придя к власти, нацисты долгое время (1934–1938 гг.) проводили политику сотрудничества с Польшей. Сначала Гитлер делал ставку на союз с Польшей, о чем свидетельствуют его предложения от 24 октября 1938 г. Эти предложения сами немцы считали «великодушными», поскольку Гитлер гарантировал полякам их западную границу, претендуя только на Данциг и на экстерриториальную автостраду до Восточной Пруссии. Более того, эти предварительные соглашения рассматривались как подготовительные к союзу, поэтому Польше было предложено не только продление пакта о ненападении, но и его дополнение — вступление Польши в Антикоминтерновский пакт. По всей видимости, Гитлер и Риббентроп хотели урегулировать отношения с Польшей таким же образом, как с Италией в 1936–1937 гг., при этом, правда, оставался открытым вопрос, против кого будет направлен этот союз с Польшей — против Запада или против СССР. 19 ноября 1938 г. поляки ответили отказом. Если учесть, что сами поляки никогда не считали Данциг польским городом, то легко понять, почему немцы не поверили в то, что их предприятие окончательно провалилось, и начали осуществлять давление. В этой связи 5 декабря 1938 г. в немецкой прессе был ослаблен прежний запрет на обсуждение проблемы фольксдойч в Польше
[353]. Может быть, упомянутая немецкая ненависть к полякам стала результатом умело организованной антипольской пропагандистской кампании? Это можно допустить, но нужно учесть еще и роковой характер развития событий.
Гитлер принял решение нанести Чехии смертельный удар в середине февраля 1939 г., а 14 марта словацкое правительство (по наущению Гитлера) позвало на помощь немецкие войска. В этот же день немецкие и венгерские (в Карпатах) войска вступили в Чехию. Чешский президент Эмиль Гаха под давлением Гитлера подписал заранее подготовленные документы, в которых были слова «для сохранения порядка, спокойствия и мира» и «передача судьбы чешского народа в руки фюрера»
[354]. Вскоре Гитлер подписал указ о создании «протектората», в этом указе говорилось, что «чешско-моравские земли тысячелетиями принадлежали к жизненному пространству немецкого народа», и «теперь прежнее положение восстановлено»
[355]. После присоединения Чехии к Рейху Риббентроп повторил немецкие предложения Польше от 24 октября, но польское правительство не поддалось давлению даже после того, как 22 марта 1939 г. Литва передала Германии Мемель, что, собственно, было первым нарушением Версальских территориальных ограничений на Востоке. Польская решительность и соответствующие декларации произвели на европейскую общественность большое впечатление, и 31 марта 1939 г. Невилл Чемберлен объявил об английской готовности помочь Польше, его поддержал французский премьер-министр Эдуард Даладье. 6 апреля английские гарантии были оформлены в польско-английские взаимные обязательства, за которыми должно было последовать подписание договора. 13 апреля Англия и Франция дали подобные гарантии Румынии и Греции, а в мае — Турции. Для британской дипломатии такие обязательства были настоящей революцией — до этого, за исключением Бельгии, Они таких обязательств никому не давали. Как тут не вспомнить знаменитое высказывание Дизраэли, что у Великобритании нет друзей, нет врагов, а есть только интересы. Этот завет лидера английских консерваторов XIX века был нарушен, и 1 апреля 1939 г. Чемберлен дал клятвенное обещание в интересах обеспечения мира в Европе защищать Польшу от любой угрозы со стороны Германии. После-захвата Австрии, Чехии и Мемеля Гитлер высказывался том смысле, что враги Германии ничего не стоят, они не в состоянии предпринять какие-либо решительные действия, и это показали события после подписания Мюнхенского договора. Но Гитлер ошибся: Чемберлен направил правительству Польши предложения поддерживать ее против любой акции агрессии. Таким образом, судьба Великобритании оказалась в руках польских правителей, политика которых имела весьма непостоянный характер. Кабинет министров Англии одобрил эти гарантии, даже не ознакомившись с докладом Генерального штаба, где говорилось о невозможности оказания активной помощи Польше. Один американский журналист сказал по этому поводу, что премьер-министр Чемберлен совершил грубейшую ошибку со времен принятия закона о гербовом сборе (этот закон был одной из самых существенных причин начала войны за независимость Северной Америки от Великобритании), поскольку можно застраховать пороховой завод, если на нем соблюдаются правила техники безопасности, однако страховать пороховой завод, если на нем работают сумасшедшие, безрассудно
[356]. В английском парламенте только Ллойд Джордж указывал на недопустимость таких гарантий без поддержки и согласия России; по его словам, английские гарантии просто подстрекали Гитлера показать, насколько они малоэффективны. Англичане предоставили беспрецедентные гарантии не из любви к Польше, но чтобы поставить на место Гитлера, проявившего слишком большие аппетиты. Гитлера это разозлило, и он незамедлительно (27 апреля 1939 г.) объявил недействительным немецко-английский договор о флоте и немецко-польский пакт о ненападении. С другой стороны, Гитлер и в этот момент предлагал полякам договориться, но они не шли ни на какие уступки.
