Хаусхофер умел набрасывать на политическую географию вуаль расового мистицизма, представляя немцам псевдонаучное обоснование необходимости завоевания отдаленных регионов. Теория Хаусхофера имела в Германии большой успех; к 1935 г. его геополитику преподавали во всех школах Третьего Рейха. Уже во времена диктатуры в одной из пропагандистских радиопередач Хаусхофер, оправдывая культ фюрера, заявил: «Каждый из нас в какой-то мере является актером на политической сцене мира. Даже находясь на самом скромном посту, ниспосланным нам богом, мы внесем свой вклад в формирование будущего нашего народа, если будем следовать за вождем. Не будьте ограниченными, мыслите в масштабах больших пространств и создайте вашу жизнь по образу нашего фюрера»
[273].
Известные геополитики периода Веймарской республики — К. Хаусхофер, А. Дикс, Ф. Бургдорфер, М. Лянгханс-Ратцебург и В. Фогель — полагали, что борьба за территорию выглядит естественной экспансией более мощного организма, легко «усваивающего» новые земли. Исходя из этого, в 20-е гг. немецкие геополитики развили целую систему доводов о том, что Германия — это перенаселенная страна; вот эти все аргументы Гитлер и воспроизводил. Расширение «жизненного пространства» обосновывалось немецкими геополитиками и Гитлером не только одной потребностью в земле: в их глазах территориальная экспансия в «естественных» направлениях была полностью оправдана только в том случае, если проживающее на подлежащих колонизации и освоению землях население само оказывалось не в состоянии интенсивно и продуктивно эти земли эксплуатировать. Советский Союз с его экстенсивным и по большей части бестолковым хозяйствованием объективно подходил под эти суждения. Следует, однако, учитывать, что существовал значительный разрыв между развитой немецкой геополитической теорией и нацистской практикой, как указывал американский историк Дэвид Мерфи: миллионы немцев с восхищением и возбуждением читали Хаусхо-фера и с удовольствием слушали его частые выступления по радио, но в гитлеровской геополитике главенствующую роль играла расовая теория и имперская политика, а не теория геополитики сама по себе
[274].
По всей видимости, восточное направление экспансии Третьего Рейха оформилось именно по той причине, что в Германии было широко распространено мнение об аморфном характере восточных пространств, их неокуль-туренности и заброшенности; это и делало морально «обоснованной» демографическую «раскорчевку» восточных земель и заселение их немцами. Упомянутая «раскорчевка» Запада была бы более сложной, менее обоснованной и чреватой серьезным сопротивлением интегральной и более древней культуры
[275]. В сентябре 1930 г., незадолго до прихода нацистов к власти, «аграрный папа» нацизма Вальтер Дарре говорил: «Мы попытаемся получить недостающие земли там, где они в наибольшей степени созрели к освоению и колонизации, там, где они естественным образом принадлежат нам, а именно — на Востоке.
Кроме того, идея «крови и почвы» дает нам право получить на Востоке столько земли, сколько необходимо для восстановления естественного, равновесия между размерами национальной территории и потребностями здоровой и растущей нации»
[276]. Такая экспансия связана с установлением непосредственного владения землей, в отличие от либеральной экспансии, не обязательно предполагающей утерю суверенитета подконтрольными странами; поэтому либеральная геополитическая экспансия не имеет границ, она более абстрактна и всеобъемлюща.
Во «Второй книге» Гитлер доказывал, что экономическое превосходство США обусловлено размерами их «жизненного пространства», и прежде всего богатством сырьевых ресурсов. Будущее Германии в ее теперешних границах и «в особенности в условиях ограниченности наших собственных сырьевых материалов, а стало быть, и угрожающей зависимости от других стран представляется очень мрачным и печальным»
[277]. При этом экономическое превосходство США привлекло внимание Гитлера не само по себе, а из-за более высоких жизненных стандартов; он был убежден, что это результат того, что «Америка располагает достаточными земельными угодьями для выращивания пшеницы, достаточными природными богатствами, огромными лесными массивами, колоссальными залежами разных руд, громадными угольными бассейнами, гигантскими нефтепромыслами… короче говоря, Америка — это страна чудовищных природных богатств»
[278]. Что бы Гитлер ни говорил, самой существенной для него всегда была проблема будущего немецкого социума и его благополучия. Он неоднократно высказывался против представлений о том, что экономические проблемы Германии могут быть решены путем экономических преобразований. По его мнению, эти проблемы были, прежде всего, результатом недостаточности базового «жизненного пространства»; Гитлер писал: «человек жив не идеями, а хлебом, углем, рудой, всеми теми вещами, которые лежат в земле. И сама по себе эта проблема связана не с экономикой, а с землей»
[279]. Или в другом месте: «Нынешнее жизненное пространство слишком бедно природными богатствами, которых требует сегодня промышленность в качестве сырья, иными словами, сужение жизненного пространства будет всегда и везде снова заставлять нас искать способ устранить этот недостаток»
[280].
Не последнюю роль в процессе мотивировки восточной экспансии играли для Гитлера и морально-этические факторы: «Не следует забывать, что правители нынешней России — это запятнанные кровью подлые преступники, подонки человечества, которые, пользуясь случаем, в трагический час разрушили огромное государство, удушили миллионы ведущих интеллектуалов, элиту общества, и уже десять лет тиранически правят страной. Нельзя забывать, что правители России принадлежат к народу, который соединил в себе дикую кровожадность и непостижимое искусство вранья, — к интернациональному еврейству»
[281].
