– Понял-понял. Машенька, так ты за меня выйдешь?
– А ты сомневался?.. Э, нет, прямо сейчас мы делать детей не будем. Мне ещё к этому унтеру зайти надо. А тебе задание: найти для нас двоих жильё. Деньги я дам… вот. О, сюда идут. Да оторвись же ты от меня!
– Марь Захарна, тут матросика привезли, ногу он зашиб пушкою. Николай Иваныч просил поглядеть, кость не треснула ли.
– Иду!
Второй помощник на «Херсонесе» места себе не находил. Он, не решаясь ходить туда-сюда по мостику, топтался с ноги на ногу и время от времени яростно выговаривал судьбе:
– Эх, если бы мачты не срезали, так в фордевинд могли бы узел-другой прибавить. Ведь отстаём же, и ещё как!
Командир являл собой полную противоположность нервному офицеру: в его речах и движениях не ощущалось ни капли взволнованности. Скорее в них можно было усмотреть флегматичность.
– Да, Степан Леонидович, могли выиграть. Но только на фордевинде, а при менее благоприятном курсе проиграли бы те же два узла. И если учесть, что в бою мачты, не тут будь сказано, сбивают, так и вообще. Прикажите всем, кроме вахтенных, отдыхать, время пока есть.
Приказ есть приказ. Но разговоры в кубрике от этого не прекратились.
– Вот, значит, братцы, прослышал я тут кой-что. Не с пустой головы трюма загрузили энтими гранатами. На драку с броненосцами идём, вот что говорили.
– Броненосцы? Это какие такие?
– В броню, стал-быть, закованные, с паровой машиной, сами без мачт и парусов.
– Да гранаты возьмут ли, ежели по железу бить? Оно ж не загорится.
– Мыслю, что могут пробить.
– Отчего так мыслишь?
– А оттого, что командиром на «Морском драконе» кап-два Семаков. А евойные ребяты говаривали в кабаке, что он, мол, людей бережёт весьма. Вот в скольких сражениях побывал энтот «Дракон» – так ни одного в парусину не закатали. Стал-быть, знает заране, чем энтих в железе пронять можно.
– Вот же бывает!
В пакете, подлежащем вскрытию лично командующим эскадрой после выхода из Константинополя, значилось недвусмысленно: «Идти полным ходом на Кинбурн». В военно-морском флоте любой державы приказы принято выполнять.
Паровые машины тех времён не отличались высочайшей надёжностью. В частности, при переходе через Чёрное море потёк перепускной клапан на пароходофрегате «Магеллан». Матросы на этом корабле были хорошо обучены, а офицеры не привыкли легко сдаваться перед трудностями. Буксир продолжал движение под парусами. Это, разумеется, снизило скорость: теперь у всей эскадры она составляла не более двух с половиной узлов.
Судовые механики на французских кораблях были опытны и умелы, а машины, пусть даже не особо надёжные, отличались отменной ремонтопригодностью. Правда, запасного клапана на эскадре не было, зато были все запчасти к нему. На восстановление полного хода понадобилось не более четырёх часов работы.
– Надо было коку запас кофия перед отходом подкинуть, – с сожалением произнёс командир.
– Так в какой спешке выходили, Владимир Николаевич. Даже когда бы и вспомнили, времени на то не было совсем. Вам надо отдохнуть перед делом. Ночь была беспокойная, а Иван Андреевич два часа отстоит ходовую. И я тоже выспался. В случае чего разбудим.
Семаков для порядка поворчал, но отправился в свою каюту.
Шёберг, заступив на вахту, повёл себя вполне грамотно. Для начала он подозвал сигнальщика. Тот получил не вполне обычный приказ:
– Вот что, братец, тебе не только за горизонтом следить. Также слушай внимательно. Коль услышишь канонаду, немедля дай мне знать. Приказ ясен?
– Так точно, ваше благородие!
– Исполняй. Через час тебя сменят.
Матрос Мягонький отнюдь не был дураком. Он сделал свои выводы. Свои корабли остались далеко за кормой. Значит, любой встреченный – чужой. «Морской дракон» идёт в виду берега. И коль скоро целей на море у неприятели не будет, то канонада может быть лишь по причине бомбардировки прибрежных укреплений. И узнал об этом командир в самый последний момент, оттого и спешка с выходом в море. Интересно, на что нацелилась вражья эскадра? Не на Севастополь, понятно. Что-то на весте… Одесса? Николаев? Херсон?
Мичман взял в руки пластинку с синим кристаллом, ткнул на левую букву и мельком глянул на сигнальный огонёк. Нет, вблизи никого не было. Пока не было. Через час команду разбудить и разрешить обед. А ещё через час – всем переодеться в чистое.
* * *
В этот день генерала Васильчикова снова вызвали на переговоры. На этот раз участвовали как английские, так и французские представители. Дипломатические усилия союзников получили ещё одну причину в виде утопленного английского фрегата. В ту ночь на всех кораблях выставили усиленную ночную вахту сигнальщиков. Как и в прошлые разы, доклад был примерно тот же: «Оно со свистом прилетело и ударило». Разница состояла лишь в том, что доложил не малограмотный матрос Аткинс, а зоркие и внимательные наблюдатели, в том числе один уоррент-офицер. Вахтенный офицер попытался отыскать в трюме следы снаряда, произведшего столь ужасные разрушения, но вода прибывала очень уж быстро, а на мелкие ледяные осколки, случайно попавшие на стрингеры, никто внимания не обратил. Приказ трюмным был: попытаться отыскать железное ядро, потому что больше подобный снаряд было не из чего делать.
Французский представитель первым взял слово. Адмирал Брюа был учтив и глубоко дипломатичен.
– Дорогой князь, мы полностью разделяем ваше мнение о неприкосновенности некомбатантов, и в частности медицинского персонала. И со своей стороны обещаем, что в дальнейшем инцидентов, подобных недавнему, когда пострадала женщина, оказывавшая помощь раненому, более не произойдёт.
– Руководство как Королевского флота, так и британской армии придерживается точно такой же точки зрения, – поддержал адмирал Лайонс.
– Я очень рад, господа, что вы собираетесь впердь проявлять благородство по отношению к некомбатантам. Со своей стороны могу уверить, что и Российский императорский флот, а также армейское руководство согласны с вашим мнением. Но я хотел бы заметить, что предпочитаю словам документы.
– Мы это предвидели, князь, и захватили с собой проекты соответствующих соглашений на французском и английском языках. Соблаговолите ознакомиться и парафировать.
– Однако эти два соглашения будут недействительны без моей подписи. А она не появится, пока не будет предоставлен аутентичный документ на языке третьей стороны. Российской империи.
Представители союзников коротко переглянулись. Слово взял адмирал Лайонс:
– Мы согласны на это условие, но, в свою очередь, хотели бы пожелать, чтобы наши корабли впредь не подвергались атакам на стоянке. По сведениям, эти атаки предпринимаются в качестве мести за пострадавшую женщину-врача, работающую в российском госпитале. Насколько нам известно, она вполне оправилась от ранения. Следовательно… – Последовала красноречивое обоснование отказа от ужасающих и, несомненно, варварских атак.
