Риммер за всю дискуссию не произнёс ни слова. Он лишь слушал и временами записывал. Разумеется, эти записки получил командор Малах. Он их внимательно прочитал, добавил кое-что от себя и отослал на Маэру.
У Мариэлы было хорошее настроение: поток раненых сильно поиссяк в последние три дня. В результате появление хорунжего Неболтая было встречено лёгкой подначкой:
– Доброго тебе дня, Тихон Андропович. Что, опять здоровьишко поправить явился? Уж не сомневайся, от похмелья разом избавлю.
Казак смешливое настроение не поддержал:
– Нет, Марья Захаровна, тут другое.
Глянув на выражение лица посетителя, Мариэла утратила расположение к шуточкам.
– Дело серьёзное?
Подразумевалось: «Дело секретное?»
– Пожалуй что так.
– Пошли ко мне в кабинет.
То помещение, куда оба направились, скорее предназначалось для отдыха, чем для работы. Хотя там был небольшой стол и удобный стул, но также имелась кушетка.
– Садись и говори всё. Чаю не предложу, извини: у самой нет.
Неболтай рассеянно кивнул. Видно было, что мысли его бесконечно далеки от каких-либо напитков.
– Сразу скажу: только я это и видел. Даша-то наша на Камчатском уж два дня как шурует. Храбрая девка, слов нет. И перевязывает умело. Только раз она не устереглась, достала серебряную пластину и в неё с тобой разговаривала, а я услышал и увидел. А после ты приказала одному из моих ребятишек держать осёдланного коня наготове у госпиталя. Он тебя послушал, да только и мне доложил, как я есть его начальник. Это значит, ты готова в любой миг мчаться намётом на Камчатский, ежели Дарья позовёт. Ездить верхом, как понимаю, ты умеешь. А у меня из головы нейдёт: ведь тогда на тебя напали, может, и не торговцы рабами. За твоей головой охотились, вот что. Уверен, что англичане с французами про всех вас пятерых уже довольно знают. Так что егери не упустят случая стрельнуть и по тебе тоже. Того и опасаюсь.
– Вот оно что… За беспокойство благодарствую, но ты всего не знаешь, Тихон Андропович. Для начала, это мой долг помогать раненым.
– Вот в госпитале и помогай.
– Иной раз приходится бежать к больному, было у меня уж такое… там. Но есть ещё кое-что. – Взгляд молодой женщины вдруг обрёл кинжальную остроту. – Обещай, что никому не разболтаешь.
Казак перекрестился и поцеловал крестик.
– Иисусе Христе и Богородица Пресвятая, пред вашим ликом обещаю, что болтать не буду.
– У всех наших особенный щит есть.
– Бронь, никак? Так она пулю не удержит.
– Бронь – это что?
Хорунжий объяснил.
– А, вроде доспехов? Нет, у нас другое. Магия. Проверяли: остановит пулю пистолетную и даже винтовочную с любого расстояния. Правда, меня с ног сбить может, это да. Я ведь не особо тяжёлая. Вот ты – другое дело. Тебя разве что пошатнёт.
– А если в голову?
Женщина чуть снисходительно улыбнулась:
– Уже об этом подумали. Как мне говорили, щит очень непростой, но защиту даёт всему телу. Впрочем… о прическе ничего не упоминалось. Видно, как раз её пуля попортить может. Я представляю себе этот ужас…
Неболтай сначала посмеялся, но после чуть задумался.
– Нет, Марья Захаровна, уж постарайся лишний раз туда не соваться. Не только пули там летают: и ядра, и осколки.
На этот раз в раздумья впала Мариэла.
– Ядра, говоришь? А ведь ты подал идею, Тихон Андропович. Не моя специальность, но, если не ошибаюсь, можно и против ядер щит сделать. Правда, тот будет куда дороже. И кристаллы другие, и заклинания сложнее… Надо будет Тифору сказать. Тут большая теоретическая работа, уверена.
Нахимов получил письменный рапорт от Семакова и тем не менее пожелал лично выслушать подчинённого. Вопросы так и сыпались:
– То, что дождь и ветер были, мне известно-с. Однако не заметили ли вы погодных изменений?
– Каковы были ваши побуждения к атаке головного транспорта?
– Вы лично видели пробоины в корпусе «Херсонеса» или положились на сообщение Руднева?
– Насколько действенны малые гранаты противу больших?
Лицо начальника было настолько бесстрастным, что капитан второго ранга вряд ли мог бы определить, в какой степени доволен или недоволен адмирал. И это виделось наиболее скверным. Самым же каверзным показался последний вопрос:
– Каковы, по вашему мнению, должны быть выводы в части тактики?
Тут уж командир «Морского дракона» не выдержал:
– Ваше превосходительство, осмелюсь спросить: имеете вы в виду выводы, прямо относящиеся к сражению, или же выводы, относящиеся к будущей тактике?
– Выводы, касающиеся тактики прошедшего сражения, вы уже сделали-с.
Интонация ответа Нахимова никому не показалась бы вопросительной. Не было сказано вслух: «Иначе вы были бы полным дураком».
Семаков глубоко вдохнул и выдохнул.
– Ваше превосходительство, наибольшее преимущество наших двух кораблей перед противником состоит в дальнобойности гранатомётов. Также мы превосходим его в скорости и манёвренности. К «Морскому дракону», разумеется, это относится в большей степени, чем к «Херсонесу». Поэтому если мой корабль может позволить себе атаку в условиях ограниченной видимости, то «Херсонес», на мой взгляд, при этом подвергает себя неоправданному риску…
При этих словах невозмутимая маска на лице Нахимова на мгновение обрела прищур.
– …Посему на будущее полагаю непременным атаковать группой лишь в условиях достаточной видимости, когда поражение неприятеля возможно с дальней дистанции. Думаю, не ошибусь, если скажу, что через три дня повреждения корпуса «Херсонеса» будут устранены. Полагаю весьма важным сохранение полной боеспособности пароходофрегата, ибо, насколько мне известно, в Тулоне в постройке пять броненосных тяжеловооружённых кораблей. Возможно, часть из них уже готова к спуску на воду. У меня нет оснований сомневаться в здравом смысле французов. Следовательно, они пойдут эскадрой. Справиться с таковой или хотя бы отогнать от наших берегов возможно лишь вдвоём. И при условии обретения Рудневым и его командой достаточного опыта.
– Вы настолько уверены, что сладите с такой эскадрой?
– Никак нет, ваше превосходительство, не уверен. Но это задача такого рода, что выполнить её надлежит даже ценой риска больших повреждений и потерь в людях.
На этот раз на лице Нахимова проступило явственное недовольство.
– Извольте объясниться, капитан второго ранга.
– Броненосная эскадра ничуть не поможет взять Севастополь. Самое большее, на что французы могут рассчитывать, – бомбардировка какой-либо из прибрежных целей, причём такой, где гранатомётов заведомо не имеется. Взятие же Севастополя силами экспедиционного корпуса лично я полагаю невозможным. До сего дня все штурмы бывали отбиты с великими потерями для неприятеля. Однако успех броненосцев позволит объявить по всей Европе, что Чёрное море отныне русскому флоту отнюдь не принадлежит. Мы обязаны доказать обратное.
