Однако Ноэль Доннелли не говорила Элли, почему та оказалась здесь или когда уйдет отсюда. Зато мучила, дразнила, вообще бесила и сводила с ума, рассказывая о своем потрясающем плане. И как все будет просто тип-топ, сама увидишь, просто подожди.
У Элли все еще ныло под ложечкой, когда она представляла маму и свой дом.
Она постоянно рисовала в своем воображении, как мама остается дома одна, прикасается к вещам Элли, ложится, прижимаясь лицом к подушке Элли. Как с почерневшим лицом катит пустую тележку по супермаркету, мучаясь вопросом: ну почему ее идеальная девочка – а Лорел всегда предельно ясно давала понять Элли, что считала ее такой, – покинула их и все не возвращается.
Элли представила Ханну, приводящую в бешенство старшую сестру. От нее Элли никогда не слышала слов одобрения. Она выхватывала у Элли малейшие кусочки славы, не забывая сопроводить это действие колкими комментариями, причем не специально. Что чувствует Ханна теперь, когда ее сестры нет и не с кем играть в глупую детскую борьбу за власть? Ханна, наверное, страдает. Винит себя. Элли хотела дотянуться сквозь стены этого треклятого дома в свой дом, крепко обнять сестру и сказать: Я знаю, что ты любишь меня. Точно знаю. Пожалуйста, не вини себя.
А отец? Элли было тяжело думать о своем отце. Каждый раз, когда он приходил ей на ум, она видела его в махровом халате, только что из постели, с взъерошенными волосами. Видела мягкость утренней щетины, босые ноги, руку, протянутую к кофейнику на кухонной полке. Отец в своем халате теперь существовал для нее именно таким – будто навечно замер в кусочке янтаря.
И еще Джейк. Элли считала его человеком вольным, беззаботным. Она вспоминала маленького Джейка. Как в саду он играл в футбол. Как, сутулясь, тащился в школу в своем огромном, на несколько размеров больше, блейзере, с увесистым рюкзаком, переброшенным через плечо. Как ускорял шаг, стоило его друзьям показаться на горизонте.
Элли удивлялась, как мало она думала о Тео в первые несколько дней плена. Прежде чем Ноэль заперла ее, Элли думала о Тео фактически каждый миг каждого дня. Но теперь на первый план вышла ее семья. Конечно, Элли скучала по Тео, но ей была нужна ее семья. Элли так сильно, до слез, жаждала увидеть их всех. Ей было их так жалко. Свернувшись в клубочек, крепко прижимая к животу руки, она часто плакала, вспоминая их.
Сутки для Элли длились долго, будто в них было не двадцать четыре часа, а гораздо больше. Каждый час тянулся, как двадцать четыре часа. Одна минута длилась еще дольше – как тридцать минут. В это время года смеркалось поздно, солнце поднималось рано, и темное время Элли проводила в яростном водовороте снов и кошмаров на перекрученных простынях и мокрых от пота подушках.
– Я хочу домой, – однажды утром заявила Элли, когда Ноэль принесла завтрак.
– Знаю, что хочешь. – Ноэль крепко сжала плечо Элли. – И поверь, сожалею об этом. Мне и вправду жаль, что так вышло. Но я пытаюсь сделать твое пребывание здесь столь приятным, насколько возможно. Разве ты не видишь, какие я прилагаю усилия? Какие деньги трачу? Ты ведь понимаешь, я из кожи вон лезу, чтобы обеспечить тебя. И никто мне не помогает.
– Но если бы вы позволили мне вернуться домой, вам не пришлось бы платить за меня. Можете не сомневаться, я никогда никому не скажу, что это вы похитили меня. Я была бы так счастлива оказаться дома. Это все, что мне нужно, все, чего я хочу. Я не скажу полиции, я не буду…
Бум!
Тыльной стороной руки Ноэль сильно врезала Элли по щеке.
– Хватит, – резко оборвала девочку. – Достаточно. Ты не пойдешь домой, пока я не скажу. И прекрати разговоры о своем доме и о том, что ты хочешь уйти. Тебе понятно?
Элли прижала тыльную сторону ладони к щеке. Она дотрагивалась холодным местом руки, остужая красное горячее пятно, оставшееся от костяшек пальцев Ноэль. Затем кивнула.
– Вот и умница.
Тем вечером Ноэль не было дома, и Элли проснулась в темноте, придя в замешательство от звука тяжелых шагов, стучащих по подвальной лестнице.
– Ой, я тебя разбудила?
Ноэль уже открыла дверь и нерешительно переминалась с ноги на ногу, стоя в дверном проеме. Потом вошла, защелкнула все три замка и зажгла свет.
Элли села на кровати и приложила руку к своему колотящемуся сердцу. Ноэль выглядела странно. На лице слишком много косметики, кое-где смазанной. На одном глазу больше теней, чем на другом. Скула перемазана чем-то черным. Одета очень нарядно: в блестящую черную блузку и черные брюки в обтяжку. На ногах туфли на высоких каблуках. В мочке одного уха сережка – золотой обруч.
– Прости, – она подошла к Элли. – Я не осознала, что уже так поздно. Мне пришлось немного выпить, и, ну ты же знаешь, как летит время, когда опрокинешь несколько кружек.
Элли покачала головой.
– Нет, – Ноэль взгромоздилась на край кровати. – Конечно, не знаешь. Откуда тебе знать. Ты всего лишь девочка.
Она улыбнулась, и Элли увидела черное пятно на зубах.
– И ты даже не спросишь, где я была?
Элли пожала плечами.
– Я была дома у моего бойфренда. Я говорила тебе, что у меня есть бойфренд?
– Нет.
– Держу пари, ты не можешь в это поверить. Скучная старая Ноэль. Репетитор. И у нее есть бойфренд? Конечно, он и в подметки не годится твоему пацану. Скорее всего, нет. Но для меня он бог. Самый умный человек, какого я когда-либо встречала. И, конечно, я не имею ни малейшего понятия, что он нашел во мне.
– Вы сейчас такая красивая, – угодливо произнесла Элли, вспоминая, как Ноэль отвесила ей оплеуху.
Ноэль поглядела на нее.
– О, ты прелесть. Не так уж я и красива. Но все равно спасибо.
Элли сжала губы и натянуто улыбнулась.
– Ну, а твой вечер как прошел? – продолжала Ноэль.
Элли пожала плечами.
– Да ничего.
Ноэль оглядела комнату и вздохнула.
– Я вот подумала, а не поставить ли тебе телевизор и плеер. В наши дни такие вещи можно раздобыть почти даром. Правда, тогда некоторое время будет меньше вкусных вещей и всего остального, что я приношу тебе. Но лучше смотреть в экран, чем целый день пялиться на четыре стены. Что скажешь?
Элли моргнула. Плеер. Фильмы. Художественные и документальные.
– Да. Хорошо бы. Спасибо.
– А еще книги. Ты хочешь читать книги?
– Да. Конечно. Я люблю читать. Мне бы хоть несколько книг.
Ноэль нежно улыбнулась.
– Значит, книги, – подытожила она. – Я принесу несколько штук из магазина Красного Креста. И плеер тоже. Мы все здесь устроим так, что тебе будет хорошо. Совсем как дома.
Она поднялась с кровати и, посмотрев на Элли, сказала:
– Ну вот. Теперь все сходится. Я уже чувствую. Дела продвигаются. То ли еще будет!
