У меня все получилось хорошо. Я поступила в Тринити-колледж. Получила докторскую степень по математике. Вскоре после этого переехала в Лондон, и было приятно некоторое время просто побыть умной Ноэль, а не только одной из Доннелли. Я попробовала себя в финансовом секторе, думая, что хочу быть очень богатой, обладать спортивным автомобилем и купить квартиру с балконом. Но на самом деле все такое было мне несвойственно, и все это знали, поэтому я уехала прежде, чем заработала кое-какие деньги. Хватило на мотороллер. Что уж говорить об автомобиле!
Знаешь, теперь, когда я оглядываюсь назад, то удивляюсь себе, и это на самом деле так. Я была молода и простодушна, никого не знала – и вот оказалась в столице, кипящей радостями жизни. У меня была комната в квартире в Холанд Парке. Кто бы мог подумать, что из всех возможных мест я выберу для жилья именно это! Тогда я и понятия не имела, как высоко взлетела, – ведь поселилась в таком шикарном районе. Я думала, что все, кто приезжает в Лондон из Ирландии, живут в подобных местах. Я не ведала, что существуют такие районы, как Уолтемстоу
[35]. Я была милой, остроумный и забавной. У меня была внешность модели – ну, почти. Лицо без косметики, маленькая грудь, ноги от шеи, лохматая грива и огромные влажные глаза. Впрочем, никто никогда не говорил мне, что я прелестна. Ни разу. Я и вправду не знаю почему.
Я устроилась на работу в шикарный журнал. Целых три года трудилась в финансовом отделе и была буквально невидимкой. Затем меня уволили по сокращению штатов, и мне пришлось отказаться от своей маленькой комнаты в прекрасном Холанд Парке и попрощаться с широким выбором органических продуктов – а в то время мало кто знал значение слова органический. Мне пришлось забыть о продовольственном магазине, где продавали крем-суп из лобстера в жестяных банках. И о парке с оранжереей и беседками. Тогда-то я и обнаружила, что существует Уолтемстоу – район с почтовым индексом E17, с небольшими коричневыми зданиями, утомительными прачечными самообслуживания, закрытыми офисами, таксопарком и заколоченными окнами.
И я решила переквалифицироваться в учителя.
Не знаю, что дернуло меня. Я уже убедилась, что у меня нет ни харизмы, ни обаяния, что я неспособна привлечь к себе хоть какое-то внимание. Но почему-то думала, что легко смогу увлечь основами алгебры три десятка подростков и на моих уроках они будут сидеть разинув рот.
Итак, я получила диплом учителя, но никогда не преподавала в своем собственном классе. Я потеряла самообладание. Меня покинула решимость. Меня тошнило только от одной мысли о школе. И когда мне стукнуло тридцать, я поместила объявление в местной газете и начала давать частные уроки. Я была очень хороша, и мамы, любительницы готовить смузи, раззвонили об этом всем своим знакомым. Меня передавали из рук в руки с наилучшими рекомендациями, какие бывают только в многозвездочных ресторанах, и я заработала достаточно, чтобы переехать из маленькой комнаты в небольшой домик в Уолтемстоу, а затем купила дом в Страуд Грин, где здания были больше, хоть и не намного. Ну с этим-то я ничего не могла поделать. Так было в течение долгого времени. И – я не упоминала? – я все еще оставалась девственницей.
Нет, серьезно, девственницей.
Когда мне было четырнадцать лет, у меня в Ирландии целый год был бойфренд Тони. Так что мы много целовались, и я думала, что остальное придет позже. Но этого остального он так никогда и не сделал.
Однажды я прочитала в TES
[36] об одной книге. Она была предназначена для тех, кому кажется, будто они не могут разобраться в математике. Поверь, мир полон таких людей. Но я их не понимаю. Очень стараюсь, но не могу. Они умеют, скажем, войти в комнату, полную людей, и найти тему для разговора, но почему-то не могут понять, как работают числа. Это мне кажется бессмыслицей. Как бы то ни было, теперь я не могу вспомнить, как называлась та книга. Кажется, «Плохо с математикой?». Да, именно так. «Плохо с математикой?». В общем, я купила ее и прочитала. Она открыла мне глаза на вещи, о каких я никогда не думала. Более того, заставила меня смеяться. Обычно я не читаю книг. И эту-то прочитала только потому, что она была упомянута в TES. И, конечно, я никак не ожидала, что в книге о математике может оказаться столько юмора. Но в ней он был, юмор. Целая уйма. А еще на внутренней стороне обложки – фотография красивого мужчины с улыбчивым лицом и копной темных волос.
Это была твоя фотография.
Я никогда не была фанаткой, пока не прочитала твою книгу. Были сериалы, которыми я наслаждалась. Например, Бруксайд был моим любимым. Я досмотрела его до последнего эпизода. И всегда у меня повышался тонус, если по радио звучали песни Take That
[37], хотя в целом я больше была поклонницей классической музыки. И, конечно, за все эти годы у меня было множество влюбленностей. Но в этот раз все было по-другому.
Ты был другим.
Помнишь, когда мы впервые встретились? Я знаю, что помнишь. Ты подписывал книги у стенда своего издателя на Образовательном Шоу в NEC
[38]. Я хожу туда каждый год. Репетиторство – мир одиноких, и необходимо время от времени выходить в свет, чтобы получить помощь и понять, что представляют собой другие люди, чем они живут. Раз уж общаешься с мамочками северного Лондона, нельзя отставать от жизни. Всегда нужно быть на высоте.
Но в этот раз я оказалась на том шоу главным образом потому, что знала – ты собирался приехать туда. Я приложила особые усилия: надела юбку и колготки, накрасила губы помадой цвета яблок в карамели. Этот цвет воспламенил мои волосы и заставил сиять мои голубые глаза. Мне был сорок один год. Осень моей юности. Боже, фактически зима. И да, я все еще была девственницей.
Ты восседал на высоком табурете за высоким столом, и перед тобой лежала маленькая стопка твоих книг. Не было никакой очереди. На стене позади тебя висело маленькое объявление, в котором говорилось: Флойд Данн – автор книги «Плохо с математикой?» будет подписывать экземпляры своей книги сегодня с 13.00 до 15.00. Рядом – фотография, та самая, из твоей книги, на которую я смотрела не отрываясь в течение нескольких часов, запоминая, как твои волосы лежат вокруг ушей. И как линия твоего рта изогнута в попытке серьезной улыбки.
Мой взгляд сместился от фотографии на тебя и назад к фотографии. Ты был более худым, чем я предполагала. Вероятно, я даже ожидала увидеть небольшой животик. Не знаю почему.
Ты сидел неподвижно, но едва я подошла к столу, как ты ожил, будто кто-то повернул твой выключатель, и произнес:
