Она опять смеется, и тут на ее телефон приходит другой вызов. Это номер Джейка. Он всегда звонит только по средам, и на Лорел мгновенно накатывает беспокойство. Она говорит Флойду:
– Я перезвоню. Джейк пытается пробиться ко мне.
– Только скажи, какого он цвета? Твой кардиган, конечно. Ради Бога, скажи, что коричневый. Пожалуйста.
– Нет, черный! А теперь все, пока! Перезвоню.
– Джейк, – она переключилась на второй звонок.
– Нет, – отвечает женский голос. – Не Джейк. Блю.
– О, – разочарованно произносит Лорел. – Привет! Все в порядке? У Джейка все хорошо?
– Да. Все нормально. Он сидит рядом со мной.
Сердечный ритм Лорел успокаивается, и она откидывается на спинку дивана.
– Что я могу для вас сделать, Блю?
– Послушайте. Я боролась с этим все выходные. Была не в состоянии думать о чем-либо еще. У вашего бойфренда… – Блю запинается, и сердечный ритм Лорел снова скачет. – У меня есть… э-э, вроде как шестое чувство, что ли. Так вот, аура вашего бойфренда какая-то неправильная. Темная.
– Что? – Лорел слегка трясет головой, будто пытаясь избавиться от воды в ухе.
– У меня дар. Я вижу души людей. Могу заглянуть в душу и увидеть, что в ней творится. Я прохожу через стены высшего состояния сознания в подсознание. В ту же секунду, как я села и вошла с ним в зрительный контакт, мне все стало ясно.
– Что стало ясно?
– Он что-то скрывает. Но я знаю, что мы с вами не близки, Лорел. И это главным образом касается меня, потому что так я защищаю себя. Но я действительно забочусь о вас, ведь вы мать моего любимого мужчины, и я хочу, чтобы вы были в безопасности.
Лорел ищет ответ, и когда он приходит, у нее непроизвольно вырывается неприязненный, пренебрежительный смех.
– Ни черта себе! Вы не могли бы передать телефон Джейку. Пожалуйста.
– Джейк думает то же самое, – парирует Блю. – Мы только об этом и говорили все выходные. Он полностью согласен со мной. Он…
– Блю, просто дайте ему трубку, пожалуйста. И поскорее.
Она слышит, как Блю недовольно причмокивает от досады. Затем слышит голос сына:
– Привет, мам.
– Джейк, – говорит она. – Шутки в сторону. Что за дерьмо?
– Не знаю. Это просто…
– Что, Джейк? Что просто?
– На самом деле я не могу объяснить. Так сказала Блю.
– О, да ладно, Джейк. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты не похож на нее. У тебя нет… шестого чувства. Ты мальчик, но ты никогда даже не замечал, что нравишься девочке. Ты единственный в нашей семье не заметил, когда бабуля Дейрдре начала выживать из ума. Ты никогда не мог понимать людей. Поэтому давай не будем. Что, черт возьми, происходит?
– Ничего, мама. Мы просто уловили плохие вибрации, исходящие от Флойда, или как там его зовут.
– Нет! – отрезала Лорел. – Это Блю уловила. А ты чувствуешь любые вибрации, когда Блю говорит тебе о них, потому что ты ее маленькая домашняя собачка.
Джейк молчит, и Лорел задерживает дыхание. За все время, что Джейк и Блю вместе, Лорел ни разу не выразила неодобрения по поводу их неравноценных отношений.
– Мам… – начинает он.
Но он скулит и жалуется, а у Лорел нет сил слушать нытье своего взрослого сына. Только не сейчас, когда все идет так хорошо. Не сейчас, когда она, наконец, счастлива.
– Нет, Джейк. Прости, я знаю, что она твоя девушка и центр твоей вселенной, и я знаю, что ты действительно любишь ее. Она твоя судьба. Я понимаю. Но я так долго скорбела и была разбита, и вот наконец-то у меня появилось что-то хорошее, что-то особенное, а твоя странная девушка говорит мне, что это неправильно. Полу Флойд понравился, и Ханне тоже, и для меня этого более чем достаточно.
– Прости, мам, – говорит Джейк.
Но она все еще слышит хнычущие нотки в его голосе и не может сдержаться, чтобы не сказать, правда, очень тихим голосом:
– Мне пора, Джейк. Я вешаю трубку. Скажи Блю, я знаю, она желает мне только хорошего, но я больше не хочу выслушивать ее нелепые теории.
Лорел завершает разговор. Ее бьет дрожь, и к горлу подкатывает тошнота. Она хватает бокал и делает огромный глоток.
Надо перезвонить Флойду, но она не может. Что сказать ему? Привет, подруга моего сына только что сказала мне, что у тебя темная аура. И теперь я слишком расстроена, чтобы вести с тобой забавные разговоры о кардиганах.
Целый час Лорел сидит, медленно потягивая вино, пока ее руки не перестают дрожать. Теперь можно послать Флойду эсэмэску: Прости, что не перезвонила. Джейку надо было много всего рассказать мне, а теперь я устала и отправляюсь в постель. Я надену серую трикотажную пижаму. Довольно старую ☺.
Ответ приходит несколько секунд спустя: Теперь у меня много пищи для размышлений. Пожалуй, хватит на всю ночь. Спи крепко, сладких тебе снов, моя прекрасная девушка. Поговорим завтра.
Лорел отключает телефон, включает телевизор, находит что-то бессмысленное, только чтобы отвлечься. Наливает еще один бокал. И по крайней мере час плывет сквозь забытье, наслаждаясь сладостным онемением, укутывающим ее, словно теплым плащом. Наконец, когда она уже вообще ничего не чувствует, ложится спать.
Следующий вечер Лорел проводит у Флойда.
– О, – удивляется она, входя в кухню. – Привет, Эс-Джей. Не ожидала увидеть тебя.
Эс-Джей стоит у раковины, держа в руке пинтовую бутылку воды.
– Я не должна быть здесь, но мы с мамой здорово поссорились вчера вечером.
Эс-Джей пожимает плечами, переминаясь с ноги на ногу. На ней черный кружевной топ, черные спортивные брюки и потертые серебристые теннисные туфли. Созвездие колец с подвесками сверкает в мочках ее ушей. Она напоминает Лорел одну из фей в книге, какую раньше читала своим маленьким детям. Фею звали Серебрянка. У нее были серебристые волосы и серебряные губы, и она всегда одевалась в черное. Это была грустная фея. Андрогинная. У нее были тайны.
Флойд входит следом за Лорел и вздыхает.
– Справедливости ради, – говорит он, будто Лорел что-то сказала, – прошло много времени с тех пор, как Кейт и Эс-Джей разругались.
– Мы не разругались, – огрызается Эс-Джей.
– Ну, поссорились, какая разница.
– А из-за чего? – спрашивает Лорел. – Разумеется, вы не обязаны рассказывать мне…
Сара-Джейд бросает на Лорел взгляд из-под длинных ресниц и заявляет:
– Ей не нравится мой новый парень.
За спиной Лорел раздается странный звук. Она поворачивается и вопросительно смотрит на Флойда.
– Ему сорок девять, – объясняет Эс-Джей.
