– Осип, у нас будет ребёнок, – объявила Дарья.
Брамс остолбенел. Наверное, с минуту, он не мог произнести ни единого слова. Затем набрав полные лёгкие воздуха, резко выдохнул и, положив руку на сердце, словно боясь, что он сейчас вырвется из грудной клетки наружу, осторожно спросил:
– У меня будут ребёнок?
– Не у тебя, а у нас, – поправила его Дарья.
– Если ты сейчас скажешь, что ты пошутила, я умру на месте, – сказал Осип и почувствовал, как увлажнились его глаза.
– Да разве такими вещами шутят, Ёся? – Даша подошла к нему и крепко-крепко обняла.
Осип осторожно выбрался из её объятий и вдруг запрыгал, как ребёнок, громко крича: «Ура! Ура! Ура!». Подбежал к Дарье, расцеловал её чуть ли не от макушки до самых пяток, снова стал прыгать. Будущая мать его ребёнка молча стояла и смотрела на ликующего мужчину.
– Всё, дорогая, – заявил Осип, – с сегодняшнего дня всю домашнюю работу я беру на себя.
– А позволь узнать, почему? – спросила Дарья.
– Ты человек уже взрослый, – пояснил Брамс, – тебе перетруждаться нельзя, ребёночка нужно беречь.
– Смешной ты, Осип, – рассмеялась Дарья, – беременная женщина наоборот должна двигаться, а не на диване валяться. Это, кстати, и ребёнку полезно, и роды будут без осложнений.
– Я переживаю, тебе, Дашенька, всё-таки не двадцать лет…
– Нет, вы посмотрите на него, – перебив, Дарья театрально закатила глаза, – он меня уже в старухи записал.
– Ну, при чём тут старуха, – возразил Брамс, – женщину после сорока нужно тщательно оберегать от лишнего напряжения.
– Это тех, кто рожает впервые, – улыбнулась Даша, – а у меня, слава Богу, сыну уже двадцать лет. Так что не переживай, всё будет хорошо.
Брамс снова подошёл к Дарье, обнял её и стал нашёптывать ей на ушко:
– Если бы ты знала, как я тебя люблю, Дашка, вот так люблю, что просто сил нет…
– Я тебя тоже люблю, любимый мой. Спасибо тебе за всё. Спасибо просто за то, что ты есть.
– И тебе спасибо за то, что ты появилась в моей жизни.
– Вот на этом можно роман и закончить, – предложила Даша, – поскольку мы познакомились, полюбили друг друга благодаря Константину Евсеевичу Фарбергу.
Вместо эпилога. Счастье – это любовь и согласие.
Дарья тщательно вычитала всю рукопись, исправила ошибки, кое-где, по согласованию с автором, подправила текст и вынесла вердикт:
– Книга готова, ждём мнение заказчика.
– Ну, а твоё мнение? – обеспокоенно несколько раз спрашивал Брамс у Дарьи.
– Не переживай, Осип, – успокаивала его Даша. – Роман действительно интересный и что самое главное, необычный. Таких книг очень мало.
Перед вылетом в Россию Фарберг попросил выслать ему роман на электронную почту.
– Пока буду лететь, почитаю, – сказал он.
– Хорошо, – взволнованно ответил Брамс. – Только предупреждаю, Константин Евсеевич, форма изложения в нашем романе не совсем обычная. Так что не корите, если…
– Осип, – перебив писателя, рассмеялся Фарберг, – не страхуйся, разберёмся. Я хоть сам и не пишу книги, но в книгах всё-таки разбираюсь. Кстати, вас всех ждёт сюрприз. Пока новость не раскрываю. Передавай там привет Николаю, Дарье, одним словом, всем!
Брамс вложил в письмо файл под названием «Роман со счастливым концом», перекрестился, мысленно скороговоркой прочитал молитву «Отче наш» и нажал кнопку «Отправить». Затем заглянул в папку «Отправленные», убедился, что обратной дороги уже нет и тихо сказал: «Ну, с Богом!».
В аэропорту Константина Евсеевича встречали Брамс и Николай, босс больше никому не сообщил о дате своего возвращения из Америки.
Осип Емельянович с замиранием сердца ожидал своего главного читателя. В момент, когда Фарберг вошел в зал ожидания, Брамс едва не потерял сознание. Каково же было его удивление, когда заказчик подошёл к нему радостный и, обняв писателя, громко объявил:
– Осип, ты гений! Я не ошибся! Вот это ты завернул, так завернул. Даже не ожидал. Это просто шедевр! Рад, очень рад, спасибо тебе, ты – талантище. Не поверишь, читал на одном дыхании, а некоторые главы даже перечитывал по несколько раз. Ты молодец, что включил в роман и Дарью, и Николая, и… в общем, всё в тему. Мои знакомые будут читать и думать, что всё так и было, что в книге нет никакой выдумки. Именно этого я и добивался. И меня в романе не так уж много, но сказать, что я там не в тему, не скажешь. Всё в меру. Ты чётко уловил мои пожелания. Ещё раз спасибо.
В этот момент Осип почувствовал, как у него на спине под рубашкой зашевелились крылья.
И только теперь сияющий Брамс заметил рядом с боссом девушку.
– Знакомьтесь, – сказал Константин Евсеевич, – это Юля, моя будущая жена. Надо в наш роман ещё одну главу вставить, дополнить конец ещё одним счастьем. Как думаешь? – спросил он у Осипа.
– Вставим, – восторженно ответил ликующий прозаик, – надо значит надо.
– Прекрасно, – улыбнулся Фарберг и, предложив Осипу сесть на переднее сиденье, добавил: – мы с Юлей поворкуем сзади.
Вечером того же дня Константин Евсеевич пригласил домочадцев в ресторан.
– Давайте отметим мой приезд по-семейному, – предложил он, – не люблю суеты. В компании ещё никто не знает, что я вернулся. Завтра начнётся суета сует, вытряхнут весь мозг, а сегодня я хочу побыть с вами. Ну, что мои дорогие друзья, всё, что было намечено, выполнено и даже перевыполнено. Командировкой я полностью доволен, а тем более, вот, нашёл своё счастье, – он поцеловал сидящую рядом Юлю, – моя бывшая секретарш… секретарь, а теперь первый заместитель.
– А может быть, даже и начальник, – пошутила Дарья.
– Не возражаю! – Константин Евсеевич обнял Юлю и чмокнул её в щёчку, девушка покраснела.
Невеста Фарберга вела себя очень скромно, было заметно, что она просто стеснялась своего положения.
«Ну, если стесняется, – сделал вывод писатель, – значит хорошая девушка. Пройдоха уже гнула бы пальцы и всем видом показывала бы присутствующим своё превосходство…».
– Осип, ну расскажи, будь добр, как тебе пришла в голову такая прекрасная идея написать роман как бы от имени бродяги? – неожиданно спросил Фарберг. – Придумка, скажу тебе, получилась мощнейшая. Особенно мне понравилась фамилия героя-писателя. Выглядит звучно. И друзья у него такие прикольные, я смеялся над Акробатом. В жизни, наверное, таких кадров и не встретишь. А вот Деда жалко. Да, кстати, Дарья мне как-то рассказывала, что её отец без вести пропал. Ты из её жизни придумал в романе Деда Акына?
Брамс откашлялся в кулак и, глядя в глаза Фарбергу, сказал:
– Я должен вам сказать, Константин Евсеевич, в нашем романе нет ни одного вымышленного героя…
