– Так что за негодяй тебе попался? – нахмурился отец.
– Папа, он нормальный человек, – грустно ответила дочь. – Я сама во всём виновата.
– Я не знаю, кто там у вас виноват, но бросить девушку в таком положении…
– Да не бросал он меня ни в каком положении, понимаешь?
– Не понимаю! – замотал головой Осип Емельянович. – Можешь объяснить?
– Мы поссорились, когда я ещё и сама не знала о беременности, – вздохнула Катя, – слово за слово, я наговорила ему всяких плохих слов, он собрал вещи и уехал в Москву. А я только через неделю узнала…
– Эх, молодёжь, резкие вы такие. И где он теперь? – поцокал языком Брамс. – Ну, как же так. Родится ребёнок, а папа и не знает. Значит, его нужно найти. Правильно?
– А где его искать? Он откуда-то с Дальнего востока, я и адреса-то его домашнего не знаю. Он тут работу искал, пожил немного у меня, ну и…
– Пожил! – воскликнул отец. – Вот и пожил. Как звать-то его, сколько лет?
– Валера, – ответила Катрина и добавила: – Валерий Анатольевич Серов. Как Пашка наш, 1991 года рождения. Да хороший он парень, это я сама дура, начала командовать, капризничать, сейчас вспоминаю, из-за чего, даже стыдно становится. А потом ещё взяла и упрекнула, что он, мол, у меня живёт. Честно говоря, пап, жалею я. Неправильно поступила. Наговорила парню всяких гадостей. Он спокойно пожелал мне удачи и уехал. Куда – понятия не имею.
– И ни разу не позвонил?
– Ни разу, – кивнула Катя и наклонила голову, пытаясь спрятать слёзы.
Отец подошёл к дочери, обнял её и тихо сказал:
– Не жалей о том, что было, думай о том, что осталось.
– А что у меня осталось? – сквозь слёзы усмехнулась Екатерина и, погладив живот, добавила: – Работа, да вот…
– Я тебе скажу, этого не мало! – поцеловал Осип Емельянович дочь. – Люди годами, десятилетиями ждут ребёнка, а у тебя, пришёл красавчик, пожил немного и оставил такую драгоценность. Не переживай, доча, вырастим.
Катя прижалась к отцу, и в тот момент не было у не роднее и ближе человека.
– Пап, ну, а ты куда пропал? Хоть сейчас расскажи, что у вас с мамой произошло?
– А нечего рассказывать, – ухмыльнулся отец. – Вас ругаем, наставляем, советуем, а сами как дети. Я не знаю, Катя, вот честное слово! Может, нужно было мне быть посговорчивее. Может… Не знаю…
– То есть ты считаешь, что ты во всём виноват? – спросила дочь.
– Ты знаешь, Катя, в разводе всегда виноваты оба. Я не снимаю с себя ответственности, но…
– Давай откровенно, пап, – предложила Катя. – Из-за чего вы разошлись? Почему ты ушёл из дома?
– Я думал, после разлуки всё встанет на свои места, мы снова будем любить друг друга, а потом вы куда-то пропали… Я, буду откровенен, немного потерялся в жизни. Плыл по течению…
– Мать говорила нам, что ты… это… бомжуешь, – смущённо сказала Екатерина. – Вроде тебя кто-то из знакомых видел.
– Всяко было, – улыбнулся Брамс. – Кать, всё хорошо, что хорошо кончается. Может, всё это на пользу дела. Слава богу, сейчас всё наладилось…
– А ты где работаешь? – поинтересовалась дочь.
– В «Газинтерплюсе», – ответил Осип Емельянович, – слышала?
– Да кто ж о нём не слышал! И кем?
– Отвечаю за организацию культурно-просветительной работы! – улыбнулся отец.
– Вот тебе раз, – вздёрнула брови дочь, – ты же всегда говорил, что стопроцентный технарь. И вдруг…
– Судьба, Катюша, непредсказуема. Вот ты знаешь, чем будешь заниматься через пять лет?
– Наверное, всё так же – учить детей буду русскому языку литературе.
– Слышишь, как это звучит в твоих устах? – улыбнулся отец.
– Как?
– Ты начинаешь ответ со слова «наверное»…
– Это да!
– А это означает, уверенности нет, что будет именно так. Вот и у меня получилось. Всё мог предположить, и чуть однажды главным инженером предприятия не стал, и в завгарах ходил, но вот что культурно-просветительной работой буду заниматься, вовек бы не поверил.
– Остаётся тебя только поздравить! – дочь поцеловала родителя в щёку.
– Слушай, Кать, – вспомнил отец, – ты же скоро в декрет пойдёшь, верно?
– Да, – кивнула дочь.
– А перебирайся в Москву, что ты будешь тут задницу морозить?
– Нет, пап, я с матерью не смогу жить в одной квартире…
Осип Емельянович внимательно посмотрел на дочь и покачал головой. «Довоспитывалась, – мысленно произнёс Брамс, – уже и родная дочь не хочет с тобой жить под одной крышей. Это ж как нужно было довести девчонку!»
– А зачем тебе с матерью? Перебирайся ко мне. Я живу в центре. Родишь, буду за внуком присматривать.
Екатерина задумалась. Осип Емельянович не торопил её с ответом. Спустя несколько минут дочь сказала:
– Спасибо, папуля, тебе за приглашение, но я, пожалуй, останусь здесь. Вдруг Валерка приедет, а меня и след простыл. Но я шучу, конечно, просто не хочу уезжать отсюда. Мне тут нравится. Ты знаешь, здесь жизнь другая, другие взаимоотношения, да и сами люди другие, психология и отношение к жизни совершенно иные. Я не знаю, как это объяснить, хотя учёные утверждают, что Север человека очищает от всего наносного и фальшивого. Может, поэтому? А наш директор в школе говорит, что виной всему северное сияние. Оно якобы воздействует на человека и меняет его в лучшую сторону. Как-то так, – рассмеялась Катерина. – Не хочу я в Москву, не обижайся.
– Да что же я буду обижаться, – хмыкнул отец, – смотри сама. Но знай, что я всегда буду рад тебя видеть. Не пора ли нам вздремнуть?
– Думаю, что пора, шесть утра, – улыбнулась Катя. – Я постелю тебе кровать, сама лягу на диване.
– Не выдумывай, – махнул рукой отец. – Ложись в свою кровать, тебе нужно удобно спать. А я лягу на диван.
– Нет, папочка! И не спорь. Я лягу на диван, а ты ложись на кровать. Мне на диване удобнее. Правда-правда.
Отец обнял дочь, и они стояли так долго-долго.
Глава 16. Родить нельзя погодить.
Отец проснулся в полдень. Катя уже суетилась на кухне, гремела тарелками. Заметив, что отец бодрствует, дочь крикнула:
– Звони Николаю, скажи, ждём его на завтрак «тире» обед, пусть подъезжает.
Через двадцать минут явился водитель с новостями: оказывается, он уже успел побывать на местной ярмарке и купить домой сувениры из ракушек, камней, магнитики и тому подобное.
– Я из всех поездок, стараюсь привозить разные погремушки, – сказал Николай, – это память. Видели бы вы мой холодильник! Жена говорит, скоро дверь не сможем от тяжести открыть. Но красиво! Иногда вечером чаёвничаем, а я вспоминаю и рассказываю им всякие истории.
