– Вот зануда, – прикрикнул Дед Акын, – опять ты лезешь в личную жизнь человека.
– Ничего я не лезу, – возразил Акробат, просто интересуюсь у товарища, можно сказать, друга.
– Всё не так просто, мужики, если честно, мы ещё до конца и не помирились с супругой, – тяжело вздохнул Осип Емельянович, – пока идёт переговорный процесс…
– Ты смотри, – перебил Митя, – у вас как у Лаврова с Керри! Те вечно в переговорах. Ну и какие результаты? Когда свадьба?
– Так мы официально не разводились,– пояснил Брамс. – Формально, по документам мы всё ещё муж и жена.
– А в чём загвоздка? – с любопытством спросил Митя.
– Не знаю, – махнул рукой Осип Емельянович, – пока трудно сказать.
– А где работаешь?
– На дому! – кратко ответил Осип Емельянович.
– Что делаешь? – допытывался Акробат.
– Книгу пишу, – сказал Брамс и улыбнулся, увидев вытянутые лица своих коллег.
– Что? – хором переспросили Дед и Митя. – Что пишешь?
– Книгу, – повторил Осип Емельянович. – Роман со счастливым концом.
Акробат присвистнул:
– Вот это ничего себе. Так ты писатель?
– Ну, да, – ответил Брамс и уточнил: – Начинающий.
– То есть до этого ты книг не писал? – разинул рот Акробат. – А как же… как же такое можно?
– Всё можно! – усмехнулся Брамс. – Если захотеть. Решил попробовать, чем бог не шутит. Заказали книгу, заплатили аванс, сиди, работай. Вот и тружусь.
– Но ведь на писателя нужно долго-долго учиться, – заметил Митя. – Нужно иметь специальное образование!
– А кем был Чехов? Кем был Булгаков? Врачами. А этот, как его, Захар Прилепин? Он вообще ментом был. И что? Пишут же люди.
– Ты хочешь сказать, если я захочу, тоже могу стать писателем? – мечтательно спросил Акробат.
– Если захочешь, почему бы и нет, – ответил Осип Емельянович. – Но, судя по тому, как ты тут нам цитировал Шекспира, в смысле, его Гамлета…
– Ну, ладно, подумаешь, ошибся, – нахмурился Акробат и вдруг предложил: – Ёся, а давай вместе писать книгу!
– Зачем? – Брамс сделал круглые глаза.
– Ну, есть же писатели, которые пишут вдвоём, – ответил Акробат, – как эти, Перов и Эльф…
Брамс захохотал!
– Ну, чего ты смеёшься? – обидчиво спросил Митя.
– Сам ты Эльф! – вытирая слёзы, сказал Осип. – Ильф. Писатели были Ильф и Петров.
– Ну да, Ильф, оговорился, они написали книгу «Двенадцать стульев», помню, смотрел кино, я так ржал… Всё хотел книгу почитать, но руки так и не дошли. Таких писателей много, кто вдвоём писал. Помнишь в школе проходили рассказ «Серая шейка», это написали Мамин и Сибиряк.
Тут уже и Дед Акын не выдержал, громко рассмеялся.
– Что, опять ошибся? – надул губы Акробат.
– Все мозги ты пропил, Митя, – сквозь смех произнёс Андрей Михайлович, – Мамин-Сибиряк – это один человек.
– Как один? – удивился Акробат.
– Да вот так, – вступил в разговор Брамс, – просто у него фамилия двойная.
– Точно? – с сомнением спросил Митя.
– Куда ещё точнее!
– Надо же, покачал головой Акробат, – всю жизнь думал, что это два товарища-писателя. А эти каких, ну… ща вспомню, у одного ещё такая фамилия запоминающаяся… тьфу ты чёрт… минутку, сейчас вспомню…
– Что ж это за запоминающая фамилия, если ты забыл? – съязвил дед Акын.
– Этот Петров, что писал с Эльфом… то есть с Ильфом, он ещё с кем-то писал книги, – заявил Митя. – Я точно помню.
– Не знаю, – замотал головой Брамс, – мне это неизвестно.
– Да я тебе точно говорю! – акробат ударил себя кулаком в грудь. – Сейчас-сейчас вспомню второго. А! Вот! Вспомнил! Вспомнил! – радостно закричал Акробат. – Водкин! Петров и Водкин!
Такого удара по психике Брамс не выдержал. Задыхаясь от смеха и держась за живот, он сполз со стула и начал кататься по полу.
– Тю! – насупился кандидат в писатели, глядя на своих товарищей. – Какие-то вы бабахнутые. Что ни скажи, ржут как кони бургудонские.
Разговор возобновился только спустя полчаса. Брамс пытался заговорить и раньше, но каждый раз срывался на хохот.
– Да ну хватит вам, – потребовал Акробат. – Ну, позабыл я многое. Вы сначала выпейте с моё, потом посмотрим, как будете смеяться, головастики хреновы. Я, между прочим, в школе был чемпионом по шахматам. Вот так. А вы тут зубы скалите.
– Не обижайся, Дмитрий, – успокоил его Брамс, – просто ты такие невероятные вещи говоришь, не рассмеяться невозможно. А будешь сдерживаться, лопнешь от напряжения.
– И что я не так сказал? – пытливо спросил Митя.
– Петров-Водкин – это тоже один человек, – пояснил Брамс, – и к тому же это не писатель, а художник. Понимаешь?
– Ну, может, ошибся, может, и один человек, но я лично как-то по радио слышал, что они написали что-то там про красного коня.
Сдерживая смех, Брамс пояснил:
– Всё правильно, художники тоже пишут, но картины. Петров-Водкин написал картину «Купание красного коня». Находится она в Третьяковке. Ты был в Третьяковке?
– В школе как-то водили, но уже не помню, – ответил Акробат.
В общем, день рождения Осипа Емельяновича превратился в вечер смеха. Друзья-приятели долго болтали на разные темы, вспоминали свои детство, юность, вздыхали по несбывшимся надеждам, планировали будущее. Митя решил дождаться тепла и ехать в родной Ярославль.
– Получу паспорт, стану человеком и…
– Ну, вот тебе раз, – хмыкнул Брамс, – а без паспорта ты кто?
– У ментов спроси, – печально сказал Митя. – Меня последний раз задержали на автовокзале, сержант так и сказал прямо: без паспорта ты не человек, а обезьяна.
– Дурак попался, – ответил Осип Емельянович. – Разве можно такое людям говорить?
– Ты думаешь, он один такой? – ухмыльнулся Акробат. – Власть людей портит.
– У нас ещё менты человечные, – заступился за полицейских Дед Акын, – ты послушай, что в Америке творится, лишнее слово ляпнул, сразу ба-бах и шлёпнули, там долго не сюсюкаются. Так что грех тебе, Митя, на наших ментов жаловаться.
– Защитник нашёлся, – рассмеялся Акробат, – ты смотри такое где-нибудь на пересылке не ляпни, а то по кумполу получишь от братвы.
– Типун тебе на язык, – вскрикнул Дед Акын, – ты чего мне желаешь? Какая на хрен пересылка? За что? Я законопослушный гражданин, у меня даже паспорт имеется.
– Да я не желаю, а предупреждаю тебя старого дурака, – Митя похлопал собеседника по плечу, – нельзя их защищать, братва этого не любит.
