– Ёся, – сказал он, – не скажу, что мы вообще в сухую будем жить, но соблюдение порядка я возьму на себя.
– Типа, бугром будешь? – ехидно спросил Акробат.
– Типа, да! – твёрдо произнёс Дед. – Мне не хочется снова задницу на улице морозить. А я так понял, Ёся, сегодня денег отвалил немеряно. Я верно говорю, Ёсь?
– Что тут говорить? – кивнул Брамс. – Москвичи бесплатно квартиры не сдают.
– Вот, видишь? – сказал Дед. – Мы не можем подвести нашего друга. Еся, хату на себя оформил?
– А на кого же? – ответил вопросом на вопрос Осип Емельянович.
– Тем более, – вздохнул Андрей Михайлович, – так что тут нужно подойти к вопросу со всей серьёзностью.
– Мужики, да я не против, – словно оправдываясь, произнёс Брамс, – ну, можно и выпить, но просто хотелось бы, чтобы без лишних эксцессов, без нервотрёпки. Договорились?
– Договорились! – хором ответили «коллеги».
– А с другой стороны, – сказал Акробат, – разве мы в подвале позволяли себе шухер устраивать? Жили тихо и мирно. Кому помешали, ума не приложу?
– Кто со мной? – спросил Брамс.
– Куда? – отозвался Митя.
– За провизией! – ответил Осип. – Включай холодильник. Дед пошли за продуктами.
Через час друзья-приятели праздновали новоселье. Брамс не стал проявлять чрезмерную строгость, купил «коллегам» бутылку вина, набрал продуктов, как минимум на неделю.
Перед расставанием он обнял их, пожелал удачи и пообещал навещать.
Глава 8. Хорошее не купишь дешево.
Осип Емельянович тщательно изучал биографию своего работодателя и ломал голову, как её вписать в роман со счастливым концом. Ему всё время казалось, придумай он хорошее начало и счастливый конец, и роман почти готов – остальное мелочи: внутрь напихать всяких приключений, происшествий, рассуждений. Но чем дольше Брамс думал над сюжетом, тем шире и глубже становилась пропасть между завершением работы и возможностями начинающего писателя.
Константин Евсеевич в детстве мечтал стать пилотом пассажирского лайнера. Мальчик бредил самолётами, собирал модели, рисовал необычные летательные аппараты, коллекционировал открытки с изображением самолётов, знал наизусть все марки, как отечественных, так и зарубежных летательных аппаратов, помнил фамилии и имена знаменитых конструкторов. Родители шутили: «Сын у нас со школьной скамьи стал экспертом воздухоплавания!».
Никто не сомневался, что Костя пойдёт учиться на пилота. Но, увы, не все мечты сбываются – в лётное училище Фарберг не прошёл по состоянию здоровья. Подробностей никто не знал, да и сам Константин Евсеевич в своих мемуарах не рассказывал, известно лишь то, что стать пилотом ему так и не удалось.
К тому времени, Константин Евсеевич, уже научился сдерживать свои эмоции и чётко уяснил, что любая худая новость имеет положительную сторону, или, как он любил повторять, нет хорошего урожая без дурного колоса. Фарберг поступил в финансовую академию, окончил её с красным дипломом, затем стажировался в США, получил учёную степень, и, как подметили друзья, не слишком-то и унывал по поводу запрета на лётную профессию.
Константин шутил:
– Мечту можно осуществить разными способами: если нельзя летать пилотом, значит, буду летать хозяином личного самолёта.
Однако личный самолёт Фарберг покупать передумал. И дело было даже не в деньгах, а в предполагаемых лишних заботах. Бизнесмен пришёл к выводу, что гораздо выгоднее и удобнее самолёт арендовать. Сказано – сделано. Именно таким образом они с друзьями и коллегами летали в Европу два раза в год. Летом погреться на солнце, зимой покататься на лыжах.
Константин Евсеевич, владея группой компаний, построил весьма успешный бизнес, дела шли очень хорошо, но мечтал он о большем. И когда поступило предложение от американских партнёров возглавить крупную компанию, думал недолго – Фарберг согласился и подписал контракт на три года.
«Хм, подробности почему-то не пишет, – читая мемуары, думал Осип Емельянович, – интересно, сколько же ему пообещали денег за эти три года? – и тут же Брамс сам себя оборвал: – ну, вот тебе какая разница? Он что, должен перед тобой отчитываться? Любопытной Варваре нос оторвали! Думай о другом – золотой души человек, сколько он добра приносит окружающим людям. Коля и Даша не нарадуются, разве можно такого человека назвать алчным капиталистом?»
То, что произошло дальше, назвать обычным совпадением или случайностью просто невозможно. В интернете Брамс прочёл объявление о том, что в Центральном Доме литераторов состоится встреча молодых писателей, выступят известные писатели, поделятся опытом, и в конце приписка – дата, время, вход свободный.
Осип Емельянович решил, что ему непременно нужно посетить данное мероприятие. Во-первых, обещано, что маститые писатели будут делиться опытом, во-вторых, возможны какие-то серьёзные знакомства, а в-третьих, пора со всей серьёзностью и фундаментально входить в роль.
Ещё бы десять-пятнадцать минут, и Брамс получил бы от ворот поворот – зал был переполнен, свободные места закончились.
Сначала выступали молодые писатели, поэты, драматурги, каждый рассказывал о своих достижениях и проблемами, с которыми приходится сталкиваться начинающим литераторам, затем к трибуне стали подходить известные писатели, критики. В самом деле, слушать было их очень интересно и познавательно.
И вдруг как гром среди ясного неба прозвучало: «А сейчас перед вами выступит известный литератор и критик Леонид Исаакович Вонверг!». Брамс аж подпрыгнул в кресле, сосед покосился на него и надменно ухмыльнулся.
«Спокойно, Ёся, спокойно, – мысленно усмирял себя Осип Емельянович, – куда он денется с подводной лодки? Ну, что, голубчик, вот и попался! Земля, брат, круглая. Сейчас я, собака, вытряхну с тебя свои деньги и опозорю перед всеми!»
Леонид Исаакович закончил говорить и исчез за кулисами. У входа на сцену стояла охрана. В перерыве Брамс попытался взойти по ступенькам, но охранник покачал головой и сказал:
– Туда нельзя, товарищ!
– Понимаете, уважаемый, я хотел бы взять автограф, – соврал Осип Емельянович.
– Это всё во второй части, – пояснил охранник. – Они ещё будут отвечать на вопросы, а потом давать автографы.
«Отлично, – потирая руки, думал Брамс, – чудненько, так хочется заглянуть в эту наглую морду и спросить: как тебе моя тыща, сволочь? Изжога не мучает? Глазки забегают, небось… Стоп! А не навредят ли мне эти разборки? Вонверг выкрутится, а меня на смех подымут. Может и такое случиться? Стоит ли здесь заваривать эту кашу? Думаю, нет. Что предпринять? А вот что: дождусь окончания мероприятия и последую за ним. Он меня не знает, так что можно сильно и не шифроваться, выберу подходящий момент, остановлю его и скажу: «Лёня, тебе привет от Фарберга!». И посмотрю, что он запоёт, проходимец».
Без малого два часа Вонверг водил Осипа Емельяновича по городу. Два раза едва не растворился в толпе, несколько раз встречался с разными людьми, беседовал с ними, размахивал руками, с одними смеялся, с другими сердился, и вот час, когда литератор, любящий ловить рыбу в мутной воде, остался один и безмятежно топал по безлюдной аллее слабоосвещённого сквера.
