– Когда? – еле выговорила я. – Когда именно ты сказала Патрику?
Кэндис поморщилась, опустила глаза.
– Накануне. Перед тем как он… Я просила его забрать ребенка.
Только тут я все поняла. Эту ссору с Патриком в нашу последнюю ночь: значит, он засиделся за разговором с Кэндис и даже не сумел позвонить и сказать мне, куда подевался. Вот почему он так смотрел на меня, предупреждая, что собирается поговорить о чем-то очень важном.
Он не успел рассказать мне о Ханне. Но собирался это сделать.
– Я спросила, готов ли он забрать ее, – продолжала Кэндис, словно не замечая, что со мной творится. – Конечно, это было для него неожиданностью, однако он сказал, что непременно заберет, если только ты согласишься. Обещал поговорить с тобой.
– Он так и собирался сделать, – прошептала я.
Она меня не слушала.
– Он был счастлив, можешь себе представить? Счастлив узнать о ребенке, хотя и обиделся, что я сразу ему не сказала.
Я не чувствовала ни рук, ни ног, они словно отнялись. Останься Патрик жив, в тот же вечер он спросил бы меня, согласна ли я взять Ханну. Я бы сказала – «да», и стала бы ее матерью, как в моих снах.
– Зачем ты так тянула? – спросила я. – Почему не сказала ему сразу, как узнала о беременности?
Я готова была удушить ее. Смерть Патрика – что ж, это судьба. Но отнять у него ребенка – это было в чистом виде решение Кэндис. Да, моя жизнь осложнилась бы с появлением ребенка, но Патрик за год с лишним успел бы узнать свою дочь. Кэндис лишила его этого. Нас обоих лишила.
Пожав в очередной раз плечами, она отвернулась.
– К тому времени Патрик меня бросил, ясно? Должна же у девушки быть какая-никакая гордость. И мой новый парень, Карл, сказал, что не против растить ее как свою, лишь бы Патрик про нее не прознал. Карл – он боялся, что Патрик нам все испортит, что я снова с ним закручу или еще что.
– Почему же ты передумала?
Она уставилась на меня как на дуру:
– У меня нет страховки. И Карл сказал, он не станет тратиться на чужого ребенка. Так что вариантов у меня не оставалось, сама понимаешь. Я постаралась сделать, как для нее же лучше.
– Да уж, ты святая, – буркнула я.
– Кто бы говорил, – сощурилась она.
Я не знала, что на это ответить. Только качала головой, все еще не до конца веря.
– Но что же с ней было? С Ханной?
– Понятия не имею. Я отдала ее матери, а потом мать перестала общаться со мной, когда родились Тэмми и Сэнди. Мол, их я тоже воспитать не сумею, а ей троих не поднять. Я послала ее к черту, и на этом все.
– Тэмми и Сэнди?
– Мои близняшки. Нормальные. Извини, если обидела. – Она быстро глянула на Элли, и я тоже: девочка того и гляди взорвется и врежет Кэндис по физиономии. И я не стала бы ее осуждать. Может, и от себя добавила бы.
– Словом, – продолжала Кэндис, – мать обозлилась, с чего я этих оставила себе, а Ханну повесила на нее. Но с ними-то было легче, сама понимаешь. А теперь мать умерла, и как дальше с Ханной, я не знаю.
– То есть ты попросту позволила, чтобы ее забрали социальные службы? – возмутилась я. – Ты даже не пыталась ее найти?
– Нечего передо мной праведницу разыгрывать, Кейт. Тебе она тоже не понадобилась.
– Неправда! – сжала я кулаки. – Я даже не знала о ее существовании. Патрик не успел мне рассказать. Я бы сразу забрала ее. Как ты не понимаешь?
На этот раз мне удалось пробить брешь.
– Я думала… – неуверенно пробормотала Кэндис.
Я открыла рот, чтобы окончательно ее пригвоздить, но Элли шагнула между нами и потребовала:
– Сейчас же замолчите обе. Она тут. Белла пришла.
Я обернулась, и словно в замедленной съемке увидела Ханну – мою Ханну, в точности из снов. Она вывернула из-за угла и шла к нам, сжимая в руке карту. Я смотрела затаив дыхание: вот она подняла голову и глянула на Кэндис. Губы у нее задрожали: она узнала мать, женщину, которой хотела высказать свое негодование. Я видела боль в ее глазах.
А потом взгляд девочки наткнулся на Элли, и на лице Ханны – самом прекрасном в мире – промелькнуло замешательство. Наконец она заметила и меня и остановилась.
Время застыло. Мы с Ханной неотрывно глядели друг на друга. Я не могла шелохнуться, не могла выговорить хоть слово, но в голове стремительно проносились тысячи мыслей. Я не могла поверить в то, что она – настоящая. Что всегда жила в этом, реальном мире. Неужели и она узнала меня?
Я искала правильные слова, надо было что-то сказать, дать Ханне понять, что я ее знаю, и при этом не отпугнуть. Но я была настолько не готова, что стояла и таращилась на нее. Весь мир расплывался перед глазами, я видела только Ханну.
Она стронулась с места и подошла к нам. Вид у нее был озадаченный. Девочка переводила взгляд с Кэндис на меня и в итоге обратилась к Элли.
«Что происходит?» – жестами спросила она.
Элли пожала плечами, с недоумением посмотрела на меня.
«Не знаю, – так же ответила она Ханне. – Похоже, Кейт знает твою биологическую мать».
Ханна снова посмотрела на меня, на этот раз с подозрением. Я видела, что мерцает в ее глазах – знакомых глазах, глазах Патрика. Недоверие, страх. Но было там и что-то еще, – отдаленное, смутное узнавание. Или это я себе вообразила, ведь мне так хотелось верить, что и Ханна видела меня прежде.
«Ты знаешь меня?» – жестами спросила я. Понадобилось усилие воли, чтобы руки не задрожали.
– Нет, – вслух ответила Ханна. Голос ее звучал в точности как в моих снах. – Кто вы? Ее подруга? – Она презрительно оглянулась на Кэндис.
Та не утерпела:
– Постой, ты нормальная? Умеешь говорить?
Вот тут-то ко мне и возвратился голос.
– Знаешь что, Кэндис? – сказала я. – Ты – дура тупая. А Ханна – нормальная, да. И Элли тоже. Если человек плохо слышит, это не значит, что он ненормальный. Только очень невежественные люди могут так думать. Но ты же всегда и была такой – тупой и невежественной.
Я развернулась к Ханне, которая во все глаза с тревогой смотрела на меня.
– Прости меня, – сказала я, сама толком не зная, за что именно прошу прощения. Но мне казалось, весь мир должен извиниться перед этими девочками, а Кэндис, понятное дело, извиняться не собиралась. – Ханна, ты же понимаешь, это к лучшему, что в твоей жизни нет таких людей. Хорошо, что она от тебя отказалась.
– Кто вы? – глядя на меня в упор, повторила Ханна.
Я прокашлялась. Слезы щипали глаза. Как ей ответить, я не знала. Вряд ли Ханне снились сны, подобные моим, иначе она бы не так реагировала на эту встречу. Но что-то мерцало в ее глазах, хотя и не то мгновенное узнавание, на какое я подсознательно рассчитывала.
