Я не позвонила заранее и застала Джоан врасплох.
– Кейт! – воскликнула она. – Какими судьбами?
– Надеюсь, я тебе не очень помешала, – сказала я. – Просто подумала, что давненько тебя не видела, и решила заглянуть.
Она внимательно посмотрела на меня.
– Что ж, лапонька, заходи.
Она повела меня в гостиную, и, проходя через кухню, я заметила посуду в раковине и несколько тряпок на кухонном столике.
– Что-то стряслось? – спросила я, как только мы устроились на диванчике.
– Откуда ты узнала? – ответила она вопросом на вопрос.
– Что? – Но я уже знала, о чем пойдет речь.
– О раке груди, – тихо напомнила она. – Ты сказала, мне надо провериться. У тебя было предчувствие. И ты оказалась права, Кейт. Два дня назад мне перезвонили. Третья стадия. Нужно как можно скорее начинать лечение. Если опухоль немного уменьшится, можно будет сделать операцию.
– Джоан!
Меня охватило чувство вины. Плохо я за ней присматривала! Но мысль о снах я тотчас отогнала – не могут они быть правдой. Просто совпадение. А вот Джоан давно было пора отправить на маммографию, не дожидаясь указаний во сне. Когда Патрик умер, я дала слово заботиться о его родителях. Я обманула Патрика.
Словно угадав мои мысли, Джоан подалась ко мне и сказала:
– По правде говоря, Кейт, я бы не пошла на маммографию, если б не твоя настойчивость. Я прекрасно себя чувствовала, а ты мой девиз знаешь: не чини, пока не сломалось.
Я кивнула. Джоан – стоик. Она и с гриппом врача не вызовет. Мне следовало догадаться, что на диспансеризацию она не ходит.
– Но ты поправишься, да? Что говорят врачи? Лечение тебе поможет?
Джоан снова уставилась на свои руки, потом выдавила улыбку:
– Они говорят, что на третьей стадии выживаемость составляет примерно сорок процентов. Но другие факторы риска, в том числе возраст, неблагоприятно влияют на прогноз.
Слезы подступили к глазам.
– Все будет хорошо, Джоан. Я знаю.
– Наверное, лапонька. А если не получится, значит, я скоро свижусь с мужем. И с Патриком.
– Нет! – резко ответила я. Порой и мне хотелось уйти отсюда, хотелось поскорее умереть, отправиться к Патрику. Но я умею ценить жизнь и не позволю Джоан так легко сдаться. – Ты должна бороться, Джоан. Бороться и победить.
– Непременно, дорогая. Конечно, я буду все выполнять. Но не сравнивай себя и меня: мне жить уже не для кого.
– Как это! – Я возмутилась. – У тебя есть я.
– Кейт, тебе пора строить собственную жизнь. Не нужно чересчур волноваться из-за бывшей свекрови. Может быть, все к лучшему.
– Ты не бывшая. – Я сделала глубокий вздох. – Ты мне родная, навсегда. И вот что я думаю: лучше тебе пока пожить у меня.
– Ну что ты! – Мое предложение явно застало ее врасплох.
Мысли прыгали. Сны – чем бы они ни были – привели меня сюда, заставили отправить Джоан на маммографию. Сны показали мне, что с Дэном у меня не будет семьи. Из-за них я разобрала гостевую комнату, надеясь поселить в ней Элли. Теперь я понимала, что удочерить Элли мне не было предназначено, значит, наверное, предназначено это. Джоан и есть та семья, о которой я должна в первую очередь позаботиться.
– Послушай, – увереннее заговорила я, – места полно. Дэн съехал, для меня одной квартира великовата. Химиотерапию тебе предстоит проходить в городе. Нельзя же все время мотаться туда-сюда. Поселишься у меня хотя бы на время лечения. Будем бороться плечом к плечу.
– Кейт, я не могу так вторгаться…
– Какое вторжение? Я же сама тебя приглашаю. Даже настаиваю. Переезжай ко мне. Я хочу тебе помочь.
Джоан все еще сомневалась:
– Разве что ненадолго.
– Ты сама решишь на сколько, – так же решительно продолжала я.
Ведь именно этого хотел бы Патрик. И я сама этого хочу.
Я припомнила, как накануне Эндрю рассуждал о предстоящем мне выборе. Не могу же я каждый раз, когда что-то не ладится, прятаться в том мире, к которому я не принадлежу. Значит, я остаюсь здесь и постараюсь помогать Джоан, быть надежным другом Элли, буду работать с детьми, с Максом и Лео и девочками. Останусь в мире, где Эндрю занялся социальной работой, где я – это я.
Я сделала выбор: здесь и сейчас. Вернуть Патрика не в моей власти, так что пора строить жизнь без него. Реальную жизнь.
С этого и начнем.
* * *
Во вторник Джоан закрыла дом в Глен-Коуве и переехала ко мне в гостевую комнату, прихватив с собой всего четыре чемодана: одежду, туалетные принадлежности, книги.
– Неужели тебе ничего больше не нужно? – удивилась я, помогая ей разобрать вещи. – Давай в пятницу вечером съездим еще раз, когда я вернусь с работы.
– Кейт, этого более чем достаточно. Я на всякий случай и зимнее пальто взяла.
Накануне я побывала с ней на «военном совете», как выразилась Джоан, – с онкологом и рентгенологом, – и мне стало полегче. Оба они – рентгенолог, доктор Хабаб, моя сверстница, и онколог, доктор Гольден, мужчина лет пятидесяти со смеющимися глазами, – были полны оптимизма и твердо намеревались вытащить Джоан из болезни.
– Не беспокойтесь, миссис Уэйтмен, – сказала доктор Хабаб, похлопав Джоан на прощание по плечу. – Мы этому раку задницу надерем.
– Ой! – вскрикнула от неожиданности Джоан.
– Пардон за грубое выражение, – извинилась доктор Хабаб, – но пусть ваш рак знает: мы объявляем ему войну. И не отступимся.
– Она хорошая, – сказала Джоан, выйдя из кабинета и крепко пожимая мне руку.
Первый сеанс химиотерапии назначили на пятницу, а сегодня в обед я должна была встретиться с Джиной и все ей рассказать. Я шла к нашему излюбленному ресторанчику на углу 2-й и 52-й, вдыхая легкий аромат ранней осени, и вдруг почувствовала, что походка моя вновь сделалась упругой.
– Знаю-знаю, я отмахивалась от твоих снов, но, кажется, они и в самом деле что-то тебе подсказывали, – заговорила Джина, когда мы устроились за столиком. – Ты ведь сейчас стала счастливее, чем несколько месяцев тому назад, правда?
– Стала, – кивнула я. – Мне кажется, я не решалась вдуматься и признаться себе, что живу в лучшем случае вполсилы.
– А сны тебя разбудили, – улыбнулась Джина.
– Вот именно. – По крайней мере, я перестала жить по инерции, упуская все самое для себя важное. Теперь мне явно лучше, но пока что очень одиноко, тем более что и сны прекратились. – Но мне чего-то не хватает, – продолжала я. – То есть вроде бы жизнь вошла в новую колею, но не совсем.
– Наверное, это потому, что пора снять замок с сердца, – невинно заметила Джина, прячась за меню.
