– Конечно, – сказала я, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Выхожу. Через сорок минут буду.
Карен Дэвидсон так меня ободрила, что, вспоминая в метро по пути в Квинс наш с ней разговор, я уже совершенно уверилась, что именно об этом и пойдет речь. Должно быть, Эндрю затем меня и вызвал, чтобы уведомить: нас с Элли официально соединили. Возможно ли, чтобы так стремительно?
Быть может, восемнадцатое сентября впредь не будет для меня годовщиной дня, когда мир рухнул, а станет праздником, когда я обрела Элли. Прекрасное завершение печальной истории. Что-то подсказывало мне: именно этого хотел бы для меня Патрик.
Приехав в Святую Анну, я не застала Эндрю в его кабинете и отправила эсэмэску с сообщением, что я тут. Прошлась по коридору, заглядывая в дверные стекла, нет ли где Эндрю. Добралась до конференц-зала и, приоткрыв дверь, к своему изумлению, увидела там Элли, она стояла спиной ко мне.
Я слегка постучала и отворила дверь. Она обернулась, лицо ее просияло.
– Кейт! Спасибо, спасибо! – Она подбежала и обняла меня. Прижимая девочку к себе, я думала – нет, я была полностью уверена: Эндрю уже предупредил ее. Элли моя. Все сбылось.
– Спасибо? – переспросила я, прикидываясь, будто ничего не знаю, но улыбка сама расползалась у меня на лице. – За что спасибо?
– Спасибо, что посоветовала мне не сдаваться и верить в мою маму, – горячо проговорила она.
У меня неприятно засосало под ложечкой. Я сморгнула, все еще не понимая:
– Что?
– Сегодня суд решил, что она может меня забрать. Кейт, я вернусь домой!
Тут только я увидела в углу зала потрепанные чемоданы, и сложенную подставку для синтезатора, и сам синтезатор, прислоненный к стене. Я переводила взгляд с этой груды вещей на Элли и обратно, на минуту полностью онемев.
– Кейт? – донесся до меня голос Элли. – Что случилось? Ты грустишь о своем муже? Хочешь о нем поговорить?
Я покачала головой, все еще не в силах говорить, и тут в зал вошел Эндрю и встал у меня за спиной.
– Кейт, – глухо произнес он, и по его голосу я поняла: он сразу догадался о том, что только что произошло. – Кейт, можешь зайти ко мне на минуту? – Не дожидаясь ответа, он приобнял меня за талию и вывел из конференц-зала. У меня еще все плыло перед глазами, когда Эндрю, сняв со стула в своем кабинете пачку бумаг, поспешно усадил меня.
– Кейт, – заговорил он, а я без сил откинулась на спинку стула. – Не знаю даже, с чего начать…
– Я думала, ты вызвал меня, чтобы сказать: я могу забрать Элли, – с трудом выговорила я. – Сегодня утром мне позвонила Карен Дэвидсон. Меня включили в список приемных родителей.
Он заморгал: я поняла, что ему сейчас так же худо, как и мне.
– Ох, Кейт, я понятия не имел. Я позвонил тебе, потому что суд восстановил в правах мать Элли, девочка возвращается домой. Мы, конечно, готовились к другому исходу, но я подумал, ты захочешь приехать попрощаться. И я не предупредил тебя по телефону, потому что такие новости лучше говорить вживую. Но я-то думал, перехвачу тебя до того, как ты встретишься с Элли. Боже, мне так жаль!
– И как раз сегодня! – мрачно добавила я.
– Ох, Кейт! – повторил он снова. Присел на корточки рядом со мной, попытался неуклюже обнять. – Зря я тебе позвонил, да?
– Нет, – шепнула я, уткнувшись ему в плечо. Такой теплый, надежный. Вдруг я поняла, как не хочу его отпускать. Бессмыслица. Все, за что я цепляюсь, у меня отнимают. Лучше самой отпустить. Я первой расцепила объятия. – Спасибо, что позвал и я смогла попрощаться. Это правильно.
– Вы же не навсегда расстаетесь. Если ее мама не будет против, почему бы не продолжить занятия – если ты согласишься, конечно.
– Да, хорошо, – равнодушно ответила я. Понятно, он пытается меня подбодрить, но внутри все умерло. – Значит, с метамфетамином Элли ошиблась?
Он кивнул:
– Судья назначила повторную экспертизу, все чисто. Ничего кроме табака.
– Или ее мама сумела обмануть систему. – Я глубоко вздохнула, уговаривая себя: нет, я не права. – Думаешь, на этот раз она станет для Элли хорошей матерью?
Эндрю печально глянул на меня, пожал плечами: – Не знаю. Хотелось бы верить, но столько уже детишек возвращались домой, а потом снова к нам. Никогда не знаешь, как оно сложится. Остается лишь надеяться, что Элли попадет в хорошую статистику.
Я пыталась смолчать, но не выдержала:
– Я думала, что я буду ее мамой. По крайней мере, приемной. Я была совершенно уверена в том, что это сбудется. – Даже сны подвели, предали меня. Почему, почему все пошло не так?
Эндрю не ответил, только снова неуклюже попытался меня обнять. Наконец он поднялся, серьезный, собранный.
– Скоро ее мама приедет. Ну как, ты готова попрощаться?
– По-моему, да, – ответила я, подумав, не многовато ли мне выпало прощаний.
– Все будет хорошо, Кейт. – Эндрю взял мою руку, слегка сжал. – Понимаю, звучит глупо, но я действительно верю: все происходит так, как должно. В этом есть какой-то смысл.
– Что за ерунда! – огрызнулась я. – Нет ни в чем смысла. Какой смысл в дурацкой гибели моего мужа? В том, что я не могу родить ребенка? Какой смысл в том, что у меня отнимают все, что мне дорого?
Я гневно смотрела на него, пока не сообразила, что он-то не виноват. Наоборот, пытается помочь.
– Извини, – пробормотала я.
– Это ты меня извини, – шепнул он. В его глазах стояли слезы. Его сочувствие тронуло меня.
– Вообще-то я не собиралась себя оплакивать. – Я вытерла глаза и постаралась улыбнуться. – Пойдем к Элли?
И я поспешно вышла из его кабинета.
Эндрю проводил меня в конференц-зал и стоял рядом, пока я крепко обнимала Элли и говорила ей, что все будет хорошо и что я очень за нее рада.
– А вы придете ко мне в гости? – встревоженно спросила она.
– Никто меня не остановит, малыш!
– А на концерт в следующем месяце? Придете послушать, как я играю на пианино? Белла будет играть Бетховена, и Джей тоже придет. Он обещал. Супер, правда?
Я кивнула и вдруг почувствовала во всем теле усталость, изнеможение. Нет сил даже на то, чтобы разделить с девочкой ее радостное волнение, ее первую влюбленность.
– Я и забыла, что Белла тоже играет на пианино, – пробормотала я.
Элли с энтузиазмом закивала:
– И так круто – вы себе даже не представляете. На пятьдесят баллов, если по десятибалльной шкале!
Я снова заставила себя улыбнуться:
– Действительно, круто!
– Так вы придете? На концерт? – настаивала Элли. – Ни за что на свете не пропущу!
Тут явилась наконец мать Элли вместе с замученным соцработником, который тащил огромную стопку бумаг. До чего же юная – лет тридцать, вряд ли больше. А родила Элли, когда была еще совсем девочкой. Почему-то от этой мысли мне стало еще грустнее. Когда ей исполнится сорок, Элли уже вырастет и покинет дом. Но к тому времени ее мать успеет насладиться многими годами материнства – хоть и потратила зря столько времени. По законам какой вселенной она вправе быть матерью, а мне в этом отказано?
