Впрочем, справедливости ради надо заметить, что генерал Мольтке и сам сочувствовал такому решению. Сочувствовал потому, что не смог так же твердо, как его дядя, или ученик X. Мольтке-Старшего — А. фон Шлиффен — провести в жизнь то планирование, что являлось единственной возможностью для немцев вывести Францию из войны — «План Шлиффена». Советский ученый В.А. Меликов говорит: «Донесения о временном отходе германских войск под Гумбинненом 20 августа (нового стиля), вторжение русской армии Самсонова с юга в Восточную Пруссию, мысль, что над англо-французами уже достигнут решительный успех и что достаточно еще незначительного нажима и победа на Западе обеспечена — все эти данные и предположения как-то своеобразно преломились в оперативно-стратегическом творчестве германской главной квартиры… Тревожные сведения из Восточной Пруссии сломили волю полководца».
Таким образом, перед генералом Мольтке встала проблема, откуда же взять эти затребованные для Востока войска. Успехи немцев во Франции и донельзя оптимистические донесения из передовых армий правого крыла генералов А. фон Клюка и К. фон Бюлова, наряду с победами армий левого крыла под Мецем, побудили начальника Большого Генерального штаба ген. X. Мольтке-Младшего, согласиться с возможностью перебросок ряда немецких частей с Запада на Восток. При этом ген. X. Мольтке допускал, что вполне возможно перебросить в Восточную Пруссию до шести армейских корпусов! Два из них — ХІ-й армейский (ген. О. фон Плюсков) и Гвардейский резервный (ген. М. фон Гальвиц) корпуса — были взяты из ударного крыла, и без того вдвое ослабленного еще при сосредоточении по сравнению с планированием графа Шлиффена. Конечно, прочие армии также должны были выделить корпуса для Восточного фронта, но первыми изъятию из ударных группировок подлежали как раз эти корпуса — ХІ-й армейский и Гвардейский резервный. Интересно, что на левом крыле предназначенные для переброски корпуса были по получении приказа об их переброске немедленно введены командованием в бой, и получить их X. Мольтке-Младшему так и не удалось. Поэтому-то на Восточный фронт и были посланы корпуса из ударного крыла.
Французский гаубичный расчет на позиции
Французская колониальная конница
Эти войска, перебрасываемые германским командованием на Восточный фронт, окончательно ослабили армии правого крыла, того самого крыла, которые граф А. фон Шлиффен завещал всемерно усиливать любыми частями, какие только удастся получить с более пассивных участков фронта. Ведь помимо двух армейских корпусов вне решающего сражения за Францию — Битвы на Марне — останутся еще и два резервных корпуса (ІІІ-й и ІХ-й), отправленные к Антверпену, куда отступила бельгийская армия. Да еще VІІ-й армейский корпус был удержан под крепостью Мобеж.
Отправка этих войск на Восток стала той последней каплей, что окончательно подвела черту под планированием ген. А. фон Шлиффена, в свое время планировавшего обходить Париж с севера. Теперь I-я германская армия ген. А. фон Клюка сможет двигаться на Париж лишь с севера, открыв свой фланг и тыл контрудару со стороны французской столицы. Не имея резервов, чтобы закрыть все бреши между флангами І-й и ІІ-й армий, чтобы все-таки опрокинуть противника и совершить маневр с южной стороны Парижа, как то завещал граф А. фон Шлиффен, германские командиры смогут лишь поддерживать инерционное движение перед французской столицей. М. Галактионов пишет о преддверии Битвы на Марне следующим образом: «После приграничного сражения темпы движения 1-й армии становятся вопросом жизни и смерти для всего маневра в целом… Чтобы выйти к Нижней Сене, западнее Парижа, осталось еще 100 км. Но теперь французы вполне разгадали маневр противника… в действительности исход событий был предрешен тем, что 1-я армия уже не была ведущей силой всей наступающей массы германского войска. Напротив, она сама тащилась за стратегической инициативой, которую осуществляли — плохо, хорошо ли — соседние армии: каждая из них действовала на свой страх и риск. Под силой инерции наступательного фронта 1-я армия подалась к востоку, гонясь за тенью отступающего противника».
Ослабление германских армий на Западном фронте последовало еще и потому, что сила сопротивления союзников по Антанте недооценивалась германским верховным командованием, воодушевленным первыми успехами. Как справедливо отметили советские военные исследователи, опиравшиеся на данные немцев, к 12–14 (25–27) числу (отправка двух корпусов и кавдивизии на Восточный фронт), «Боеспособность англичан и французов трудно было оценить, а бельгийскую армию считали уже неспособной для серьезного наступления. Последние действия союзников расценивались, как борьба за выигрыш времени, чтобы облегчить наступление русской армии».
Немецкий пулеметный расчет в окопах у Реймса
Таким образом, во имя удержания Восточной Пруссии, была ослаблена ударная германская группировка, на долю которой, согласно планированию ген. А. фон Шлиффена, должна была выпасть главная задача разгрома англо-французов: охват противника вокруг Парижа. Получается, что незначительный, в принципе, тактический успех русских под Гумбинненом, на деле стал крупнейшей стратегической победой, во многом определившей исход войны. Непосредственно на правом германском крыле на Марне 510 000 французов дралось с 400 000 немцев: дополнительные семьдесят тысяч штыков и сабель с могущественной артиллерией не помешали бы в этот момент командующим 11-й армией генералу Бюлову и І-й армией — генералу Клюку. Вот, от какой «мелочи» может порой зависеть судьба войны.
Пауль фон Бенекендорф унд фон Гинденбург — командующий VIII-й германской армией с 9.08.1914
Также, к погрузке для отправки на Восток предназначались V-й армейский корпус из состава V-й армии (возвращен на Западный фронт, но опоздал к началу Битвы на Марне — еще сорок пять тысяч штыков) и одна кавалерийская дивизия (8-я) — отправлена на Восток. Еще три корпуса, как говорилось выше, были уже введены в бой на левом крыле в Лотарингии и потому остались во Франции. Таким образом, успехи русских в Восточной Пруссии заставили верховное германское командование «потерять голову» и проиграть «блицкриг», а с ним и всю войну, выдернув из ударного крыла несколько десятков тысяч штыков. А.А. Керсновский совершенно справедливо и выразительно отметил: «Гумбиннен родил Марну — геройские полки и батареи 25-й и 27-й дивизий своей блестящей работой на гумбинненском поле решили участь всей Мировой войны!».
Эрих Людендорф — начальник штаба 8-й германской армии с 9.08.1914
