– Где ты это взял? – повторил я с расстановкой.
Колли мотнул головой в сторону кустов, на которых еще сохранилось много листьев.
– В кустах?
– Гав!
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы привести в нормальное состояние вдруг бешено заколотившееся сердце, я поднялся с лавочки и направился к кустам. Принц затрусил следом за мной.
В то время я не понимал, что делаю, надо ли мне туда идти и видеть то, что непременно обнаружу. Может быть, лучше было сразу вызывать милицию, чтобы она со всем этим разбиралась? Я повиновался только чувствам, а не разуму. А потому я раздвинул трясущимися руками ветки кустов, с которых тут же осыпался ворох подсохших уже листьев, и... Если бы кто-то увидел меня в тот момент, он бы точно сказал, что краски сошли с моего лица. Среди моих чувств грусти места не осталось совершенно.
Мобильного телефона у меня не было, и я со всех ног помчался к рыбаку в надежде, что телефон окажется у него. Тот, выслушав мои сбивчивые объяснения, вытащил из кармана трубку внушительных размеров и вытянул ее далеко перед собой в руке. Затем, дальнозорко присматриваясь к кнопкам, понажимал на них и вызвал милицию. Она приехала через пятнадцать минут.
Никогда не думал, что милиционеры бывают такими отзывчивыми и добрыми. Сначала они накапали мне корвалола, затем принялись успокаивать и говорить, что все хорошо. Тут же уточнили, что все хорошо для меня, а не для хозяйки груды разорванных вещей, которой рядом с ними не было...
Дальше меня начали расспрашивать. Задавать самые разные вопросы, а потом доставили меня домой и сказали, что позже еще несколько раз со мной побеседуют. Я кивал головой, пребывая как бы в прострации, и со всем соглашался.
Позже я узнал, что найденные мной и Принцем вещи принадлежали Наталье Казаченко, которая поздним осенним вечером отправилась встречать своего ребенка из школы. И все. Она не дошла ни до школы, ни до дома. Ее сын простоял возле школы целый час в кромешной темноте под желтым светом фонаря и решил дойти до дома сам. Спортивную куртку Натальи Казаченко, а также ее джинсы, сапожки и свитер нашел Принц в кустах рядом с лавочкой, на которой я сидел. Уж лучше бы, когда Принц тащил меня в другую сторону, я развернулся и ушел домой, но... Не зря же говорят, что животные чувствуют мир тоньше, чем люди.
Одежда пострадавшей находилась в таком же состоянии, что и одежда первой жертвы, Карины Зиминой, которую нашли в лесу. Спортивная куртка мало того, что была окровавлена, так еще и исполосована на лоскуты, буквально «нарезана» в широкую лапшу, сапоги обезображены глубокими царапинами, свитер практически распущен на нитки. Саму Казаченко не нашли.
После того как я отошел от пережитого шока, мне стало еще страшнее жить в нашем городе. Потому что ведь не знаешь, что случится в следующую секунду. Не выскочит ли то жуткое существо, напавшее уже на Зимину и Казаченко, из-за угла? Вдруг оно раздерет на части уже мою одежду и утащит не кого-то, а меня в неизвестном направлении? Вдруг в других кустах какой-нибудь другой мальчишка найдет окровавленную одежду школьника Егора Шатрова? Впрочем, надежда не попасться в лапы чудовища была – милиция выявила тенденцию: исчезают только женщины, и примерно одного возраста. Женщиной я не был. Значит, лично у меня шанс остаться в живых есть. Но слаще от этого не становилось: кто даст гарантии, что гнусная тварь не набросится на мою маму?!
Думаю, теперь любой поймет, что мы, жители Холодных Берегов, пребывали уже в постоянном страхе перед неизвестным и смертельно опасным существом, которое нападает на людей, и ожидали нового потрясения.
Глава II
Утренняя новость
В школе подходила к концу первая четверть, дни уже стали заметно короче, а погода – по-настоящему холодной. Хотелось скорейшего наступления каникул, чтобы провести их дома, лежа под теплым пледом за чтением интересных книг.
Друзьями я не был обделен, врагами тоже. Все у меня, как у всех. Правда, папы у меня нет. Точнее сказать, теоретически он есть, но с нами не живет. Мама говорила, что он бросил нас, когда мне исполнился всего годик. Тогда стояла хмурая осень, как и сейчас. Ничто не предвещало разрыва отношений моих родителей, как рассказывала мама, даже некоторые люди завистливо шептали за их спинами, что они отличная пара, но в один злосчастный день он просто ушел из дома и не вернулся.
Опять же по рассказам мамы я знаю, что она не находила себе места, очень переживала, пила пузырьками валерьянку, обзванивала больницы, отделения милиции и... морги. Даже давала объявления в газету и на телевидение. Но ее поиски остались безрезультатными. В покойниках папа не числился, в преступниках и в больных тоже. А спустя несколько месяцев мама обнаружила в нашем почтовом ящике конверт с запиской такого содержания: «Настя, я очень люблю тебя и Егорку, но жить с вами больше не могу. Надеюсь, вы когда-нибудь сможете простить и... забыть меня. Постарайтесь вычеркнуть меня из своей жизни. Запомни: ВСЯ ВИНА ЛЕЖИТ ТОЛЬКО НА МНЕ. Но все же знай – я сделал это ради вашего счастья. Со мной вам счастья не будет. Не кори себя, любимая моя, и не ищи причину в себе. Надеюсь, ты встретишь достойного тебя человека, а не такого зверя, как я. Я виноват. Даниил».
Маме не нравится, когда я начинаю разговоры о папе, и я ее понимаю. Бросить на произвол судьбы жену и годовалого ребенка – это не по-человечески. Надо быть не кем иным, как зверем, чтобы так поступить. Да, именно зверем, потому что люди так не поступают. Хотя и звери тут – сравнение неудачное. В школе нам говорили, что звери, наоборот, в отличие от людей не бросают своих детенышей.
Но, несмотря на это, мама хранит старую фотографию, где запечатлены мы втроем: я, она и отец. Родители сидят рядом, а я еще совсем маленький, в ползунках и с пустышкой во рту, сижу у папы на коленях. И мы такие радостные, смеемся, буквально светимся счастьем. Такую семью еще поискать! Тогда еще ни мама, ни я не подозревали, что папа от нас уйдет...
Записка, присланная отцом, легла на сердце мамы еще более тяжелым грузом, чем его исчезновение. У нее (а потом уже и у меня) родилось множество вопросов, на которые мы, наверное, никогда так и не получим ответа. Почему папа больше не мог с нами жить? Почему мы должны его забыть? Зачем должны вычеркнуть его из своей жизни? В чем он виноват? Почему он считает, что он – недостойный? Зачем было нас покидать, ведь семья на то и семья, чтобы все проблемы решать вместе и жить дальше? Словом, вопросов хоть отбавляй, а ответов нет.
Мама ни за кого замуж так больше и не вышла. Я видел, я знал, что она все еще сильно любит отца, хоть и тщательно это скрывает. Наверное, ее разум пытался вытолкнуть за пределы организма все воспоминания о Данииле, но сердце не позволяло это делать. На протяжении всей своей жизни я почти каждую ночь слышал, как за соседней стенкой мама то ворочается с боку на бок, то встает с дивана и бродит по комнате, а то и плачет. Я уверен, что это – из-за отца. Да, она до сих пор его любит, хотя прошло ни много ни мало четырнадцать лет. Больше всего в жизни я мечтаю о двух вещах: чтобы мама была счастлива и перестала плакать по ночам, во-первых, а во-вторых, встретить Даниила, чтобы поговорить с ним по-мужски: то есть набить ему морду за все те слезы, которые пролились из маминых глаз.
