Цепко ухватив за предплечье, Сосновский быстро повел жену в сторону террасы. Павел усмехнулся, прошептал Лине на ухо:
— Ну все, пропала бедная Динка… А ты чего такая кислая? Тебя никто не обидел?
— Нет. Никто меня не обидел. Просто… Я домой хочу. Давай отсюда уедем, а? Прямо сейчас? Ну пожалуйста…
Видимо, присутствовало у нее в голосе что-то такое — до крайности отчаянное. Внимательно посмотрев Лине в глаза, Павел тихо произнес:
— Что ж, давай уедем… Только уйдем по-английски, не прощаясь. Пошли, пока Ленька не вернулся… Я ему из машины позвоню, скажу, что у тебя голова заболела.
Коля устроился на заднем сиденье, свернувшись калачиком. Перебравшись на водительское место, проговорил, позевывая:
— Чего-то вы рано отстрелялись, Пал Сергеич, еще и мотор не остыл… А я думал, спать сейчас залягу!
Лина начала извиняться, но Павел остановил ее. Машина тронулась.
— Ну что случилось, рассказывай! — повернулся к Лине Павел, когда миновали ворота и автомобиль помчался по улицам спящей деревни. — Я же вижу, с тобой что-то не так!
— Ничего себе — что-то не так! Да ты хоть знаешь, что вытворил твой Сосновский? — проговорила Лина.
— А что он такое успел вытворить? Мы вроде вместе уехали…
— Да нет, не сегодня! Вообще! Представляешь, он, чтобы себе на участке красивый пруд устроить, речку Серебрянку плотиной перекрыл! И теперь вся деревня осталась без реки! Всегда была с рекой, а сейчас — без реки! Ни огород полить, ни искупаться, ни баню истопить! Одна колонка на всех! А если и там воды не будет, когда упадет уровень подземных вод? Представляешь, целую деревню практически уничтожил!
— Ну так уж и уничтожил…
— Ты… — не поверила услышанному Лина. — Ты что, оправдываешь его, что ли?
— Да нет, зачем… Я ж не судья, чтобы обвинять или оправдывать. Просто… Это его дело, личное. Его дача, его территория, его менталитет.
— Менталитет?! Это что значит? Что ему все можно, так, что ли?
— Да нет… Ну понимаешь, Ленька, он вообще такой… У него чувство собственности оказалось слишком открытым, незащищенным. Это его беда.
— Не поняла, объясни…
— А чего тут объяснять? В каждом из нас живет болевая кнопка чувства собственности, только не до каждой кнопки может черт дотянуться. Или ты сам на нее нажимаешь, или черту это право отдаешь — есть разница… А черт особенно любит таких, которые ни умом, ни интеллектом, ни способностями не блещут. Раз — и нажал на кнопку! И все, пропал человек, понесло его на всякие дикости. Таких людей жалеть надо, а не осуждать.
— Значит, и ты… не осуждаешь?
— Ну да. Он же мой друг детства… Куда его теперь девать-то?
— И что? И ты бы так смог?
— Я — нет. Я, знаешь ли, сам своей кнопке хозяин. И никогда ни у кого ничего не отнимал. Я только давал. Людям жилье строил, причем такое, какое они хотели, рабочим зарплату давал, и не самую маленькую. Но это — я, понимаешь? Я сам за себя отвечаю. А за Леньку я отвечать не буду. И тебе не советую. Ты же не за него замуж выходишь, а за меня.
Притянув Лину к себе, Павел прижался губами к виску, ласково провел ладонью по затылку, успокаивая:
— Экая ж ты у меня трепетная оказалась. Чужую беду близко к сердцу берешь. На свете много всяких бед, милая моя, а сердечко беречь надо. Успокойся…
— Как интересно вы про кнопку-то, Павел Сергеич… — вдруг тихо проговорил со своего места Коля, и Лина с Павлом посмотрели на него удивленно. — И где ж эта кнопка располагается, не подскажете? Это я к тому, чтобы случаем для того черта не открыться… Я тут недавно на дачку одну позарился, прикупить хочу. А вдруг и меня тоже на дикости понесет?
— Где, где! На пузе, где! — крепко обхватив Лину за талию и слегка тряхнув, громко расхохотался Павел. — Так что береги пузо, Коля! Никому свой пупок особо не показывай!
Мягко высвободившись из его рук, Лина лишь вяло улыбнулась, отвернулась к окну, замолчала грустно. Потом тихо проговорила:
— Ты меня сейчас домой отвези, ладно? Ко мне — домой…
— Да что с тобой, Малина? Обиделась, да?
— Нет, не обиделась. Просто за Женьку переживаю. Оставила ее там одну, совсем растерянную. У нее жених куда-то пропал, она нервничает.
— Так позвони!
— Нет, я лучше так, без звонка. Что-то на сердце неспокойно.
— Ну хорошо…
Дальше ехали молча. Машина уже бежала по вечернему шоссе, быстро промелькнули за окнами городские улицы. Когда остановились у подъезда, Павел взял Линину ладонь, прижал тыльной стороной к губам.
— Все будет хорошо, Малина… Все устроится со временем, поверь мне. Иди. А завтра утром я за тобой Колю пришлю. Завтра у меня выходной, завтра Егор приедет… Иди, спокойной ночи тебе. Женьке привет передавай…
— Хорошо, передам. Пока…
Выскочив из машины, она торопливо скрылась за дверью подъезда. Очень хотелось домой — как в собственное спасительное жизненное пространство. Закрыть дверь, включить свет в прихожей, в комнате стянуть с себя тесную одежду вместе с эмоциональной переполненностью утра, дня и вечера. Потом посидеть с Женькой на кухне за чашкой чая… Хорошото как!
— Жень, ты дома? — крикнула Лина в темноту, открыв дверь своим ключом.
— Да, мам… — послышался из комнаты надтреснутый слезный голосок. — А ты почему вернулась? — тут же появилась в прихожей дочка, смахивая со щеки слезу.
— Ну вот… А обещала не плакать! Как же я не вернусь, если ты плачешь? Что, Денис так и не объявлялся?
— Нет, мам…
— Ну и ладно. Сейчас я переоденусь, чаю попьем.
Однако ни до переодевания, ни да чая дело не дошло — обе они, войдя в комнату, вздрогнули от дверного звонка.
— Это Денис! Мам, я сама открою! — бросилась Женька к двери, чуть не сбив Лину с ног.
Она тихо опустилась на диван, прислушиваясь к происходящему в прихожей действу. Говорок оттуда слышался странный, вовсе не мужской. Скорее женский, торопливый, нервно булькающий. Вот и Женька в дверном проеме появилась, пятясь назад. За ней вошла незнакомая женщина. Ступила на ковер, огляделась кругом, будто прицениваясь.
— Да уж, не Версаль… Впрочем, как я и ожидала.
Узрев наконец Лину, сидящую на диване, гневливым жестом вскинула в сторону растерянной Женьки руку:
— А вы, стало быть, мать этой девицы, так я полагаю?
— Да, я ее мама… А вы, собственно, кто?
— Хороший, очень хороший вопрос вы сейчас задали, милая! Что ж вы так плохо свою дочь воспитали, интересно мне знать? Вы посмотрите, посмотрите, что творится!
Она нервно закопошилась в сумочке, выудила оттуда мобильник, потом быстрым жестом подсунула Лине к самому носу, так, что пришлось слегка отпрянуть.
