— Ой ли? — усмехнулась Лина. — Так уж и прониклись? Странная вы все-таки женщина, Дина… По-моему, никогда не стоит дружбу выпрашивать.
— Нет, я не странная. Я абсолютно обыкновенная. И вообще, что вы в этом во всем понимаете? Выпрашивать, главное… А хоть бы и выпрашивать, и что с того? Просто я очень люблю свою благополучную жизнь и ради нее на все готова. Я умею ценить те удовольствия, которые мне эта жизнь дает. Между прочим, это особое женское искусство — по-настоящему любить и ценить удовольствия… Это талант, если хотите. А таланту все простить можно, даже некоторое невольное унижение.
— Да… Где-то я эту фразу уже слышала — про талантливую любовь к удовольствиям. От вашей мамы, кажется.
— А вот у вас, похоже, такого таланта совсем нет… — полностью став сама собой, брезгливо сморщилась Дина. — Бог обидел, да? Вы, похоже, из той породы женщин, которые лезут в ванну с горячей водой с единственной целью — грязь с себя смыть, им и в голову не приходит, что эта процедура относится к категории удовольствий. Нет, вы не из нашего круга, Лина, это сразу видно. И… Не обижайтесь, конечно, но зря вы в этот калашный ряд полезли. Все-таки Паша совершенно слеп… Слеп и, как всегда, непредсказуем. Он у нас вообще мастер на всякие выходки. Простите… на странные поступки.
— Дина! Диночка! — ворвался в ее страстный монолог веселый женский голос со стороны террасы. — Чего же ты нас бросила, Диночка? Мы ждем, ждем…
— Да иду! — раздраженно махнула Дина рукой, не отрывая взгляда от лица Лины.
Потом замолчала, прикрыла глаза, с трудом сглотнула. А когда их открыла — о, чудо! — они вдруг засияли благожелательностью, такой искусной в своей старательности, что и впрямь ее можно было принять за искреннюю.
— Вы простите меня, Лина… — протянув руку, дотронулась Дина до Лининого предплечья, — простите, не совладала с собой, наговорила лишнего. Я думаю, вы не станете обижаться? Тем более вы-то как раз и должны меня понять, вы же все про меня знаете! И про маму, и про тяжелое детство…
— Да я и не думала на вас обижаться, что вы. Я же любовью к талантливым удовольствиям не измучена, слава богу, — развела руками Лина. — Я женщина в этом плане свободная, поэтому меня трудно обидеть.
— Что ж, спасибо за щедрость, — кивнула Дина. — Идемте, я вас представлять буду.
Общество на террасе собралось в основном женское, с потугами на гламур и блондинистость. Были и мужчины, конечно же, но тоже гламурно-невразумительные, ушедшие природой и сутью в свой внешний лощеный вид. Еще дама почтенных лет была, но с хорошо сохранившейся фигурой и молодой сноровкой лица, то есть играла им, как хотела, изображая девчачью наивность. Наверное, подумала Лина, пока они стояли с Диной там, невдалеке, на газоне, оценочная кампания относительно ее как вновь прибывшей дамы уже совершилась. Судя по выражениям лиц — явно не в ее пользу.
— Знакомьтесь, господа! Это Лина, жена Павла Сергеевича Жука, прошу любить и жаловать! — раздался голос Дины.
Эка, как она это произнесла, с насмешливым и душераздирающим апломбом! Еще и стоит, произведенным эффектом наслаждается. Немой сценой, как в «Ревизоре».
Первой пришла в себя та самая, с хорошей фигурой и молодой сноровкой лица. Поднялась из кресла, подошла к Лине, протянула руку:
— Очень приятно! Меня Юлей зовут. А можно, простите, вопрос прямо в лоб?
— Можно и в лоб, отчего ж нет? — улыбнулась Лина, пожав плечами.
— Поделитесь опытом, а? Как это вам удалось Жука захомутать? Тут некоторые грудью на шпагат сесть готовы были, да все никак… Где вы его сцапали, уважаемая Лина?
— В смысле — сцапала? — чуть поморщилась Лина. — Где познакомилась, что ли?
— Ну да…
— Мы с Павлом познакомились в маршрутке.
— Где?!
Опять немая сцена, как в «Ревизоре». Даже Дина уставилась удивленно, будто впервые Лину увидела. Юля всхохотнула вдруг, развернулась к рослой молодой девахе, застывшей с бокалом, так и не донесенным до больших и очень пухлых губ, произнесла насмешливо:
— Слышь, Снежанка! Ты-то как относительно этого варианта не доперла? Оказывается, он иногда развлекается, в маршрутках время проводит! Пролетела ты, Снежанка, как фанера над Парижем. Целый год титанических усилий — и псу под хвост…
— Можно подумать, ты, Юлечка, усилиями не напрягалась! — глотнув-таки из бокала, медленно повела плечиком девица по имени Снежана. — Я-то знаю, сколько ты бабок на массажистов потратила, между прочим! И на подтяжку в Швейцарии!
— А ты поживи с мое, трех мужей смени да после них с приличным состоянием останься, потом учить меня будешь, поняла? — грубо осадила ее Юля и, развернувшись, грациозно уселась в кресло, положив ногу на ногу.
Дальше процедура знакомства покатилась более благополучно — имена, лица, влажные рукопожатия, пьяненькие улыбки. Одно лицо мелькнуло и запомнилось трезвым внимательным взглядом, и имя тоже запомнилось — Лиза. Кто-то всунул Лине в одну руку бокал с шампанским, в другую — тарелку с едой. Лина огляделась — присесть бы куда. Та, которая Лиза, махнула ей призывно рукой, показав на выход с террасы — идите за мной…
— Вон там, за кустами, есть спокойное местечко, пойдемте туда, — прихватила она Лину за локоток, — а то вы совсем растерялись, вижу…
За кустами действительно обнаружилось несколько пластиковых столов с креслами. Устроившись за одним из них, дамы глянули друг на друга вполне дружелюбно, улыбнулись.
— Меня Лизой зовут, помните?
— Да. Помню. Спасибо за участие, Лиза, — с благодарностью проговорила Лина. — А то я и впрямь потерялась немного.
— Ну, про «немного» — это вы себе льстите, конечно… — усмехнулась Лиза. — Здесь вы себя вообще никогда не найдете, и не старайтесь даже.
— Почему?
— Да потому, что вы здесь чужая. И всегда чужой будете, это же невооруженным глазом видно! Странно, как это вообще вас сюда занесло…
— Да я, собственно, и не собираюсь здесь навеки поселиться. Это чужой праздник, только и всего.
— Да нет, вы не поняли… Я не об этом конкретном месте говорю, а вообще. То есть о том образе жизни, в который вы так стремительно вляпались. Не вписываетесь вы в этот образ, понимаете? Вы из другого мира, вы… с той стороны баррикад, понимаете?
— А у нас что, война миров разве объявлена? — Лине это сравнение очень не понравилось. — Что-то я ничего про нее не слышала…
— Да ладно вам, Лина, — с умным видом прищурилась Лиза. — Все вы прекрасно понимаете. Послушайтесь моего совета — бегите обратно в свой мир. Не лезьте не в свое, не гоже рядиться в чужие одежды. Ничего из этого не выйдет хорошего, я по своему горькому опыту знаю.
— А вы, значит… обрядились в чужие одежды?
— Да. Обрядилась. Когда-то поддалась искушению. Теперь жалею.
— Но ведь никогда не поздно…
