— Да почему — издеваюсь? Честное слово, нет! Я как-то… Коль, у тебя есть двадцать рублей? — склонился он всем корпусом к водителю. — Выручи, а?
Так он растерянно это проговорил, что Лина поняла — не издевается. Коля, хмыкнув, извлек из нагрудного кармана две мятые десятирублевые бумажки, протянул руку назад. Быстро их схватив, Павел Жук галантно протянул деньги Лине:
— Вот, возьмите, пожалуйста… Спасибо вам, добрая женщина.
— На здоровье. Будем считать, что долг чести свершился.
— Да. Будем. А как вас зовут, можно узнать?
— Зачем?
— Ну… — пожал плечами Павел Сергеевич. — Все-таки в одной машине едем, рядом сидим… Так как?
— Линой меня зовут.
— Лина… Это Ангелина, что ли?
— Нет. Вообще-то я Марина.
— А почему тогда — Лина?
— Потому что — Смородина.
— Не понял…
— Да чего тут не понять? Марина Смородина — звучит слишком ягодно, так и норовили меня все Малиной назвать. Вот и получилось в конце концов — просто Лина.
— Хм… Занятно! — улыбнулся Жук. — А меня в детстве просто Жуком звали. Все Жук да Жук, знаете. Потом и забыл, что я Павел.
— Что ж, тоже занятно.
— Вас куда везти-то? — вклинившись в паузу их странного диалога, вежливо спросил Коля.
— На Комсомольскую, в старый город, это около моста, знаете? Я потом покажу, где сворачивать. К дому можно не подвозить, я на перекрестке выйду, дворами дойду.
— Таким поздним вечером — дворами? Не боитесь одна ходить?
— Ой, да кому я нужна… — отмахнулась Лина.
Она вдруг почувствовала, как этот Жук по имени Павел ее разглядывает. Исподтишка, но довольно бесцеремонно. Резко повернула к нему голову, вздернула бровь, что должно было означать — в чем дело, мужчина?
— А сколько вам лет, Лина?
О-па, приехали! Вот гад какой! Или его не учили, что женщинам таких вопросов не задают? Или ему все равно и она для него не женщина? В смысле, не та женщина, с которой нужно церемониться? Хотя… Какая разница. Та женщина, не та женщина, глупости какие.
— Мне сорок один год, — отчеканила Лина. — Русская. Не замужем. Имею дочь двадцати лет. Работаю на двух работах. Живу в двухкомнатной малометражке. Никакого интереса для вас не представляю, чтобы меня так разглядывать. Я на все потенциальные вопросы ответила?
— Ну зачем вы так… Я же просто спросил, — растерялся Жук Павел. — И совсем вы на свои сорок один не выглядите. Я думал, вам лет двадцать семь, двадцать восемь.
— Спасибо, — смутилась Лина.
— И вам спасибо.
— За что?
— За информацию.
— Какую информацию?
— Ну которую вы только что про себя выложили. Очень интересная информация, спасибо.
— Да на здоровье… Обращайтесь еще.
Нервно поправив на коленях сползающую сумку, Лина резко отвернулась к окну, демонстрируя таким образом свое «сердитое» равнодушие к происходящему. Хотя зря, наверное, и старалась. Павел Сергеевич Жук больше вопросов не задавал, но и к окну, как она, не отвернулся. Так и сидел, в упор ее рассматривая. Улыбался. Лина затылком чувствовала, что он улыбается. Молчит и улыбается.
Доехали довольно быстро, она даже и сообразить не успела, как замелькали за окном пейзажики родного района. Подпрыгнула на сиденье, засуетилась торопливо:
— Ой, ой, постойте… Мы же чуть не проехали! Меня вон там, на перекрестке, пожалуйста… Я выйду, я там дворами…
— Нет-нет, что вы! Коля, давай к подъезду вези! Прямо до дверей!
— Надеюсь, на чашку кофе проситься не станете? — смеясь, беззлобно обернулась к нему Лина.
— А что, можно?
Ну все, хватит. Поговорили, посмеялись, и будет. Убрав улыбку с лица и наклонившись вперед, Лина указала Коле путь к дому. Вот он, родной подъезд. Надо же, еще и дворовые бабуси свою заветную скамеечку не покинули, сидят, рты раскрыв. Разговоров сейчас будет — еще и на завтра останется…
— Всего вам доброго, прощайте, — открывая дверцу машины, вежливо проговорила Лина. — Спасибо, что подвезли.
— Отчего ж сразу — прощайте-то? — удивленно проговорил Жук. — Может, встретимся еще.
— Это где же? В маршрутке? У вас что, каждый день по машине угоняют?
— Типун вам на язык… — тихо проворчал Коля со своего места.
— Нет, зачем же в маршрутке? — весело проговорил Лине в спину новый знакомый. — И другие стандарты есть…
Дальше она слушать не стала — закрыла дверцу. А может, он и не сказал больше ничего. Коля тут же рванул с места, не дав бабушкам на скамейке прийти в себя от пережитого изумления.
А все-таки интересно, какие стандарты он имел в виду?
* * *
За окном шел дождь. Лина это сразу поняла, как услышала пахмутовскую мелодию из будильника, — не будет сегодня светлого солнечного утра. Даже предательская мысль в голове мелькнула: может, не вставать сегодня в такую рань, позволить себе отступление от правил? А с другой стороны — чем, собственно, перед ней дождь провинился? Дождь — это очень даже хорошо. Это просто замечательно, когда идет дождь! Стоит лишь распахнуть створку окна, и он ворвется в комнату, сопровождаемый шорохом тополиных листьев, как всплеском детских ладошек, заполнит ее бодрой свежестью, ворвется озоном в легкие. Пусть, пусть будет дождь!
Да и привычные утренние приятности в такую погоду можно продлить по времени, сэкономив на собственном внешнем виде. Зачем, к примеру, волосы феном укладывать, если от дождя они все равно распадутся? И ресницы малевать — тоже ни к чему, тушь по лицу побежит. Она хоть и представлена как водостойкая, но такие круги под глазами может нарисовать — гоголевская Панночка отдыхает! Так что вполне можно в такой дождь и природными данными обойтись. Ничего страшного. Что ей, замуж выходить, что ли?
Открыв дверь подъезда, Лина неловко засуетилась с зонтом, пытаясь не попасть под порыв ветра, и даже не поняла сразу, что именно к ней обращен мужской, до боли знакомый мужской голос:
— Да ладно вам с этим зонтом, садитесь быстрее в машину!
Подняла глаза, да так и застыла, омываемая щедрыми дождевыми струями. Вчерашняя черная машина стояла в двух шагах, и люди в ней сидели те же, вчерашние, водитель Коля да его Жук-начальник.
— Садитесь, говорю!
Тот, который Жук, широко распахнул дверь со своей стороны, порываясь выйти под дождь, но Лина замахала руками и, прошлепав по луже, быстро шмыгнула в открытую для нее дверь.
— Доброе утро, уважаемая Малина Смородина, ягодная женщина! Не ожидали снова нас с Колей увидеть?
— Доброе утро. Нет, не ожидала, конечно.
