— А о чем они разговаривают? Неужели об искусстве?
Лина и сама уловила в своем голосе некоторую насмешливость и тут же ругнула себя — зачем? Вовсе не нужна Станиславе ее насмешливость. Она от нее других эмоций жаждет. Искреннего восхищения, например. Благоговения. Или сермяжной зависти, на худой конец. Вон как губки сердито поджала, сейчас выплюнет из себя что-нибудь в ее адрес уничижительное.
— Ах, да что с вами говорить, Линочка… Вам не дано воспарить, вы из другого материала сделаны. Слаще морковки не ели ничего…
— Кстати, о морковке, Станислава Васильевна! Давайте-ка я морковный сок вам сделаю! И для кишечника полезно, и для зрения.
— Сделайте, Линочка, сделайте… И впрямь, чего это я перед вами бисер мечу…
Потеряв интерес к разговору, старушка откинулась на спинку стула, задумчиво потерла одну ладонь о другую. Звук получился сухой, пергаментный, неживой будто. Вдруг ее жалко стало — у Лины даже сердце защемило. Бедная, бедная, чего ж ты мучаешься доказательствами своей «избранности», когда тебе о душе подумать пора? Там, наверху, доказательства не потребуются. Да и здесь, похоже, они никому не интересны.
— Ступайте, Линочка, домой, поздно уже. — окончательно смилостивилась королева-мать. — Устала я что-то сегодня. Тем более Дина мне скоро должна позвонить, рассказать, как она на вернисаж сходила… Она, знаете ли, очень часто звонит мне последнее время. Мы часами с ней говорим, говорим… Говорим…
Подняв голову, старушка бросила в сторону Лины быстрый взгляд — скорее испуганный, чем снисходительный. Той пришлось быстро и радостно закивать — да, да, конечно же, я понимаю! Да, конечно же, Дина звонит! Очень часто! В последнее время! Конечно же, я вся прониклась вашей избранностью, вернисажем и сопричастностью!
— Что ж, Станислава Васильевна, я пойду, — накивавшись, быстренько шагнула в прихожую Лина. — Не буду вам мешать. До завтра.
— Да, вот еще что… — кинулась за ней старушка. — Если Диночка вам вдруг позвонит… Ну, вдруг! Мало ли! Вы ей скажите, что…
— Что, Станислава Васильевна?
— Да нет, ничего, — тут же осеклсь Станислава Васильевна. — Не надо ей ничего говорить. А впрочем… Нет, ничего не надо… Ступайте, Лина, ступайте…
Выйдя в ранние июньские сумерки, Лина медленно побрела к автобусной остановке, выталкивая из себя остаток грустных мыслей. Неблагодарное все-таки это занятие — быть свидетелем горьких чужих амбиций. Хотя — почему ж неблагодарное-то, если судить по размеру вознаграждения? Как раз очень таки благодарное…
Призывная трель мобильника позвала ее в свою жизнь, собственную. Женька, наверное, звонит. Ее дочка, обыкновенная, доступная и прикасаемая, лишенная флера избранности. Как хорошо-то, господи.
Однако телефон в окошке мобильника высветился совсем не Женькин, незнакомый какой-то. Кто это может быть, интересно?
— Здравствуйте, добрая женщина.
— Здравствуйте… Извините, а кто это?
— Неужели не узнали?
— Ах да… Вы, наверное, тот самый, из маршрутки… Павел Сергеевич Жук, да?
— Совершенно верно, тот самый Жук и есть. Что ж это вы себе позволяете, добрая женщина? Моей благодарностью за доброту пренебрегли…
— Стало быть, это благодарность была?
— Ну да, а что?
— А я разве давала согласие на благодарность? Мы вроде только о двадцати рублях договаривались!
— Хм… Впервые слышу, что на благодарность надо получать разрешение…
— Ничего страшного. Все когда-нибудь узнается впервые.
— Так. Понятно. Значит, благодарность как таковую вы отвергаете. Интересно, интересно… Ну, а хотя бы пресловутый долг я могу вам вернуть? Я тоже не давал согласия в ваших должниках жить!
— Ой, бросьте… — проговорила Лина. — Ну чего вы, в самом деле? Дались вам эти двадцать рублей! Что за история, ей-богу?
— Ну уж нет, уважаемая! — воскликнул в трубку Жук. — Так дело не пойдет! Я хочу получить полный расчет, и немедленно!
— Это вы так шутите, да? — удивилась Лина.
— Ничуть! С чего бы я стал с вами шутить? Говорите, где я могу вас найти?
— Что, прямо сейчас?
— Сию секунду. Немедленно.
— Сейчас я стою на остановке автобуса «Профсоюзная», маршрутку жду…
— Вот и стойте там, не уходите! — скомандовал Жук. — Сейчас я подъеду.
— А… долго ждать-то? Вон, кажется, моя маршрутка идет… Хотя нет, не моя, ошиблась…
— Десять минут вас устроит?
— Не знаю, наверное…
— Ждите!
Ох, какой безапелляционный тон — ждите, главное! Совсем ненормальный мужик. Зануда нечеловеческая. Дались ему эти двадцать рублей, сколько хлопот с ними оказалось. Вот уж воистину — не делай добра…
Черная машина подрулила к автобусной остановке так резко, что Лина вздрогнула. С водительского сиденья выскочил крепкий парень, подошел, вежливо взял под локоток:
— Прошу…
— Что значит — прошу, молодой человек? О чем вы меня просите?
— Так в машину сесть прошу… Павел Сергеевич там…
— А что, сам он выйти не может? У него ко мне секундное дело!
— Садитесь, пожалуйста. Он вас домой отвезет. Чего вы, в самом деле.
А и правда — чего это она, в самом деле? Пусть и отвезет. В конце концов, по пути.
Вон и задняя дверца уже приоткрылась, музыка из салона полилась. Не трали-вали какие-нибудь, а спокойная инструментальная мелодия. Может, там еще и напитки подают? А что, подумала Лина, ей бы сейчас не помешало, после Станиславы-то…
Главное, надо достойно сесть, не плюхаться на сиденье, как тетка с котомками. Так сесть, будто она отродясь только в таких машинах и ездила. Хотя — чего это она вдруг собственным имиджем озаботилась? Или… Как там его? Флером избранности?
Так уж вышло, что на сиденье она именно плюхнулась. Даже от недовольства собой перестаралась немного. Может, потому, что Жук из маршрутки, оказывается, тоже на заднем сиденье устроился, сидел вполоборота, улыбаясь.
— Добрый вечер… — тихо проговорил он через свою полуулыбочку. Тронул за плечо севшего за руль парня: — поехали, Коль…
— Да. Вечер добрый, конечно. Исключительно вашими стараниями, — нарочито вежливо склонила голову Лина.
— В каком смысле?
— В смысле, что домой довезете. Раньше спать лягу. Только не забудьте мне двадцать рублей отдать, чтоб не мучиться больше принципами.
— Ах да… — хлопнул он себя по карману пиджака, — черт, вы не поверите, но у меня опять двух десяток нет… Кредитная карта — есть, доллары — есть, а вот двух десяток…
— Вы издеваетесь, что ли? — воскликнула Лина. — Немедленно остановите машину!
