За долгую профессиональную деятельность Наталья пару-тройку раз сталкивалась с подобного рода субъектами, которые считали свою жизнь такой неоправданно продолжительной, что как минимум половину ее можно было посвятить себе любимому. Бесконечно перелетая с одной планеты на другую, поступая при этом в любое подвернувшееся под руку учебное заведение, не исключая даже начального образования, эти недоросли отчаянно раздражали окружающих своим инфантильным эго. Тридцатилетние увальни, восседая за партами рядом с десятилетними шустриками, отчаянно пытались понять, почему учитель не обращает на них внимания. А родное государство, в данном случае Большой Иерусалим, исходя из собственного законодательства, продолжало оплачивать этим увальням их бесконечно затянувшееся детство. Наталья сухо кивнула.
– Наталья Андреевна, вдова, пенсионерка, русская. Возраст не назову. Следую в Новую Оклахому. Ничем вам полезна быть не могу по определению. Хочу спать.
* * *
Паром был древним, очень древним, латаным-перелатаным, но и сделан он был на совесть, если верить многочисленным биркам с клеймом производителя на деталях, которые еще не подверглись замене, то собрали его на Новом Екатеринбурге. А его заводы издавна славились надежностью своей продукции. Да и содержался паром в полном порядке. Иначе кто бы его допустил до пассажирских перевозок по Империи… Боевых систем на нем предусмотрено не было, поскольку ни в военных, ни в исследовательских целях применять его никогда не собирались. Зато буфет на втором, пассажирским уровне мог удовлетворить любого страдающего бессонницей или гастрономической несдержанностью пассажира, напитками и закусками, которые, к тому же, были включены в стоимость перелета. Перегон между Калганом и Березовкой, по расписанию парома, составлял не менее шести стандартных системных часов, вследствие чего желающих посетить буфет набралось не менее десятка. Ариэль, немилосердно разбуженный своей престарелой попутчицей, которая, по его мнению, безусловно имела отношение к имперской образовательной системе, осторожно, стараясь не задеть ее бренного тела и воздавая при этом хвалы стандартам локального перевозчика, позволяющим выбраться из ложемента компенсатора и протиснуться между рядами, не отдавив никому из дремлющих пассажиров ноги, аккуратно перебрался на вторую палубу и сунул свой нос по направлению запахов, дразнящих его воображение и напрямую раздражающих желудок. Кошерность выпечки и бутербродов, представленных в ассортименте, нисколько не беспокоила вечного студента. Избранная им «профессия» самым пагубным образом влияла на разборчивость в продуктах питания и давно уже заставила Ариэля преодолеть большинство как межконфессионных, так и межнациональных барьеров. Пассажиры в буфете, в основном занимавшие отдельные столики, выглядели, на его вкус, не особенно интересно. И только трое молодых людей в дальнем уголке, сгруппировавшись и потребляя легкое пиво из высоких прозрачных пластиковых бокалов, привлекли внимание Ариэля с точки зрения реализации возможности провести время в нескучной и не обременяющей никого беседе.
– Вы не позволите…
– Да ради бога. А что, другого свободного места нету?
Ариэль, так и не поняв, отказ это или приглашение присоединиться, радостно опустился на единственное свободное креслице, стоявшее возле занятого парнями столика.
– Место, конечно, есть, но поболтать-то там не с кем. Автораздача сильно зажата в плане посторонних разговоров. Чуть что, сразу предлагает бутерброд с ветчиной. А хотелось бы живой беседы. Ведь прием пищи – это не такая банальная процедура, как многим кажется на первый взгляд.
Три пары заинтересованных глаз оторвались от пустеющих бокалов, а у Петрухи даже вывалился изо рта маленький непроглоченный кусочек розового, истекающего удивительным ароматом, синтетического семужьего балыка. Такая наглость постороннего пришельца в столовке на Луковом Камне могла легко закончиться тяжелой оплеухой или еще чем покрепче. Но здесь они вроде как в гостях, да еще и ненадолго… Решив подытожить короткую паузу в позитивном ключе, Уголь повернул голову в сторону незваного гостя и дежурно-примирительно произнес:
– Пиво будешь?
Ариэль никогда не употреблял этот напиток, предпочитая что-нибудь без пены и пузырей, но в данной ситуации отрицательный ответ с его стороны однозначно разрушил бы только-только начинавшееся зарождаться чувство общности коллектива. Без которого любое дальнейшее продолжение разговора обречено на полное недопонимание.
– Буду.
Вероятно, данный шаг был несколько опрометчивым. Возможно даже, он позднее пожалел бы об этом. Но в тот момент это был единственный логичный с точки зрения «вечного студента» вариант завязывания и последующего поддержания непринужденной беседы… Автораздача, безупречно быстро и почти без сопутствующего скрипа, выдала заказанный бокал, и Ариэль, макнув нос в пышную пенную фракцию напитка, тут же перешел к основной части диалога, то есть к монологу о высоких материях.
– Господа, вы верите в Бога? В смысле, я не спрашиваю вас о том, посещаете ли вы церковь, обращаетесь ли вы к своему божеству в молитве, соблюдаете ли установленные вашей религией ограничения. Меня скорее интересует ваше мнение о том, существует ли во вселенной сила, сущность которой стоит за границей нашего понимания и восприятия? Сила, которая стоит выше известных нам ныне физических и прочих законов природы. Сила, способная отслеживать каждый наш шаг и направлять нас, предоставляя ежесекундный выбор между общепринятым поведением и поведением, выходящим за рамки установленных в обществе морально-этических границ…
Демид, тяжело вздохнув, ткнул своим пальцем в клавиатуру буфетного пульта, заказав повторить как пенный напиток, так и закусь в виде меленькой тарелочки ароматных чесночных гренок. Потому что разговор о подобных материях на сухую… бред! Автораздача вежливо поинтересовалась у него, уверен ли он в том, что чесночные гренки будут уместны при дальнейшем его пребывании в местах всеобщего пользования, и настойчиво предложила добавить к заказу небольшой флакончик освежителя дыхания. Получив подтверждение, бокал, небольшая тарелочка и маленький флакончик дезодоранта, тут же выброшенный Демидом в утилизатор, материализовались на столе, что совершенно не помешало их новому собеседнику как ни в чем не бывало продолжать свою заумную речь.
– Вот конкретный вопрос к вам, – Ариэль развернул свой не закрывающийся рот в сторону Петрухи. – В каких случаях вы вообще вспоминаете о Боге? Ну, ведь бывают же у вас в голове подобные мысли?
Петруха, никогда еще в своей жизни не встречавший человека, способного непрерывно говорить дольше, чем он сам, вытаращил на Ариэля круглые глаза и ответил первое, что пришло ему в голову:
– Брат, а тебя как зовут-то?
Это был грамотный ход, ненадолго сбивший говорившего с мысли.
– Я премного извиняюсь за то, что пропустил фазу формального знакомства. Меня зовут Ариэль, я подданный Новой Земли обетованной.
– Аааааа, – протянули одновременно все трое и дружно прильнули к тут же опустевшим бокалам.
– Так бы сразу и сказал, – весело продолжил Петруха. – Бывали. Бывали у вас. Ничего так. Помидоры у вас офигенные и виноград тоже. Да и вообще весело… – он одобрительно похлопал хлюпика по шее.
