Витя пошевелил поленья кочергой, и искры брызнули из каменного мешка, рассыпаясь и угасая в бездонной, окружающей камин темноте.
– Так куда вас понесло-то на ночь глядя… да еще в горы, да еще на глайдере?
Ариэль бросил косой взгляд на молчащего Угля и опять потянулся к кружечке остывающего чая.
– Помните Демида? Хороший такой, добрый, молчаливый человек был…
Витя настороженно посмотрел прямо в глаза Ариэлю.
– А почему, собственно, был. Что плохого может случиться с человеком в этой гламурной утопии? Здесь, даже если упасть с небоскреба, ущерба больше, чем мятые штаны, трудно себе представить.
Ариэль вновь покосился на Угля, и, видимо, решив, что тот совершенно не собирается принимать участия в разговоре, буквально стиснув зубы, выдавил из себя ошарашивающую новость:
– Повесился Демид…
Витя от неожиданности чуть не уронил на себя горячий заварочный чайник.
– Не можем мы больше здесь. Решили выход поискать. Глайдер на одной зарядке мог километров пятьсот отмахать. И что удивительно, до предгорий вышло всего около пятидесяти, а дальше чудеса начались. Летим, ветер в лицо, на щитке приборы показывают сто пятьдесят, двести, двести пятьдесят километров в час, а мы все над этими соснами, и горы как были на горизонте, так до них ближе и не стало.
Он махнул ладонью в сторону своего друга.
– Повернули уже, когда батарея разряжена была в ноль. Увидели проплешину между деревьев, а это ваша крыша оказалась. Вот на нее и сели…
Витя растерянно пожал плечами.
– Вот как. Жаль вашего друга. Не поверите, но мне тоже иногда такое в голову приходит. Если бы не работа… И жену мне обещали вернуть. Они же все могут.
Он просительно посмотрел на Арика, видимо, ожидая от него подтверждения собственных слов. Но подтверждения не последовало. Зато в своем углу заворочался второй, молчащий до сих пор гость.
– Не вернут. Я видел ее труп, там, на берегу, в тумане…
* * *
Боцман перевернулся на другой бок и посмотрел на часы. Три часа ночи?
– Боже праведный, опять все с начала.
Он помнил только, что накануне утром с похмелья перепутал указатель маршрутизации автопилота, и его занесло в тренировочный лагерь совершенно другого проекта. Кажется, это были ребята из «Патриотизма». Вовремя сориентировавшись, Боцман успел отменить запрос на посадку, и глайдер, до получения новых указаний на маршрут, сделал над «патриотами» два или три круга. Заняло это не больше десяти-пятнадцати секунд, но пассажир успел рассмотреть сверху странную картину того, что происходило на земле.
В центре площадки горел большой «пионерский» костер, вокруг которого скакала и неистовствовала толпа разодетых в какое-то разноцветное тряпье людей. В руках они держали древки с насаженными на них не то трезубцами, не то штыками, украшенными разноцветными лентами. При этом они скандировали какую-то молитву. Боцман из-за шума ветра в ушах смог разобрать только постоянно повторяющееся начало куплета «Кто не скачет…». Другая толпа, видимо относящаяся к их оппонентам, одетая в черные военные френчи с золотыми погонами на плечах, прикрывала своими телами здоровенную цистерну, на которой красовалась белая надпись печатными буквами «СВЯТАЯ ВОДА». Самые проворные из «черных» топтались на этой самой цистерне, поливая из мощного брандспойта скачущих и норовя загасить их пылающий костер. А рядышком, в сторонке, топталась кучка одетых в брутальный камуфляж типов, головы которых почему-то были увенчаны кожаными кепками типа тех, которые так любят всякие пидоры. Ну, вместе с ремнями и кожей… Они выстроились стеной вокруг статуи бабы в тоге с факелом и с какой-то книгой в другой руке, увенчанной остро-шипастым венцом, типа тех, что встречают прилетающих в любом более-менее крупном американском космопорте, на пьедестале было крупно выведено «Демократия и свобода». Эти ни на кого не нападали, а просто потрясали радужными флагами, высокомерно-насмешливо поглядывая на дерущихся и время от времени одобрительно хлопая…
– Во дурдом-то где! У нас-то еще все по-божески.
С этими словами Боцман, наконец, выбрал правильный маршрут, и глайдер отвалил от лагеря, покачав на прощание «патриотам» короткими крыльями.
Опоздав на «работу» на целый час, Боцман прибыл в расположение «Адреналина» в самый разгар веселухи. Ребята играли в жмурки. Водящий с завязанными глазами держал в руках древней конструкции огнестрельный пулемет, изрыгающий из ствола пламя и свинцовые заряды. Остальные, натянув на себя костюмы силовой защиты, ныкались между деревьев. Каждая очередь из пулемета поднимала над поляной истошный женский визг. Свинцовые заряды не могли, конечно, пробить силовой защиты, но зато эффектно подбрасывали в воздух и шваркали потом об окружающие предметы их обладателей. Иногда стрелок, по неопытности, задирал ствол пулемета вверх, сшибая с деревьев листья, после чего как тонкие, так и довольно увесистые ветки падали на голову «обороняющимся». И это вызывало еще более громкий визг. Ведь силовое поле не было рассчитано на удержание тяжелых и медленно летящих предметов, так что урон от падения веток был сопоставим с уроном от шмяканья о стволы толстых деревьев. Защита же «Рая» явно была снята собственным желанием участников. Иначе бы не понадобились и силовые костюмы.
Боцману, как опоздавшему, тут же впарили пулемет и завязали глаза.
– Давай. На счет три.
Боцман отстегнул полупустой магазин пулемета и, вытащив из стоящего рядом с ним ящика новый, щелкнул затвором.
– А Уголь где?
Парнишка, вручивший ему пулемет, на ходу выкрикнул, что Угля сегодня нет.
– Видать, вы ночью знатно посидели. Один опоздал, другой вообще прогуливает…
Паша не стал дослушивать упреки в свой адрес, а, вздернув тяжелый ствол вверх, дал короткую очередь на звук. Послышались многочисленные щелчки, а потом мягкий шлепок и раздосадованный приглушенный крик:
– Сука ты, Боцман.
Ствол пулемета вновь приподнялся и немного развернулся в сторону.
– Кто сука? Я сука? – и оружие разразилось длинной очередью…
Угля не было ни на «проекте», ни у него дома. После обеда Боцман заскочил к нему, но это оказалось безрезультатно. Потом он сделал пару кругов над набережной, куда они иногда вместе заходили посидеть и поскучать. Потом набрал на коммуникаторе номер оторвы из отдела «Хед Хантеров» и спросил ее, не трахается ли она случайно сейчас с его другом. Та что-то прорычала в ответ, Боцман не до конца понял, куда и зачем его послали, но зато стало совершенно понятно, что у нее Угля тоже нет. Расстроившись, бывший пират наплевал на все и потащился в кабак… И вот с этого момента память начинала давать сбои. Кажется, он с кем-то танцевал, рассуждал о вечном и прекрасном, потом тискал это прекрасное в темном углу кабака и опять танцевал. А что – не так часто встретишь здесь рефлексирующую гражданку. Ему, например, такие пока еще ни разу не попадались. Сплошь конкретные и ничем не скованные. Вообще, Боцман заметил, что изобилие, полное отсутствие ограничений и невозможность забеременеть делают из добропорядочных и милых представительниц слабого пола совершенно неслабых и несносных стерв, буквально двинутых на сексе и развлечениях.
