«Мой резервуар не пересох, так что я не очень хочу пить» – имеется в виду, что мы не ценим блага, пока не лишимся их.
«Сеть ослабла, да путы прочны». Похоже, эта пословица перекликается с нашей «Из огня да в полымя».
«Если бы я сам не пошел, то кто бы пошел со мной?» Сравните с вариантом: «Если хочешь, чтобы сделано было как надо, делай сам».
«Освятил дом, не построив». Мы, наверное, сказали бы: «Делит шкуру неубитого медведя».
«Ты идешь захватывать поле врага, враг приходит и захватывает твое» – размышления о бессмысленности войны.
В мудрых советах также нет недостатка:
Как человек мудрый, не выпячивай свои знания,
Пусть уста твои будут сдержанны, а речь осторожна.
Подобно богатству человеческому, пусть будут губы твои
драгоценны.
Пусть вражда и хула будут тебе отвратительны,
Не говори дерзко, не давай неверных советов…
Противнику своему зла не делай,
Плати за зло добром,
Поступай с врагом своим справедливо…
Ежедневно обращайся к своему богу,
С жертвой, с молитвой, с возжиганием благовоний…
Почтительность приносит благополучие,
Жертвоприношение продлевает жизнь,
Молитва искупает грех.
Теперь мы обратимся к басням – диалогам между животными, возрождающим древний шумерский жанр. Здесь тоже, как и в шумерских баснях, дошедшие до нас материалы немногочисленны и отрывочны – но не настолько, чтобы нам нечего было процитировать в качестве примера. Вот очаровательная история о быке и лошади. Начинается она бодрящей картиной весны:
Пустоши в цвету, поля зеленеют,
Взгорья водой напитались, каналы водою полны;
По склонам и по ущельям несутся с гор потоки
Те, что каналы питают, орошая поля.
Почва необработанная становится диким лесом,
Травы встают высоко в лесах и в лугах,
Щедрая утроба земли раскрыта, приносит
Она достаток в дом человека и дает корм для скота.
Бык и конь завязали дружбу,
Богатое пастбище обоих насытило,
Легли отдохнуть со спокойным сердцем.
Бык открыл рот и сказал лошади, великолепной в сраженье:
«Кажется, я родился под счастливой звездой:
Круглый год я способен добывать пищу;
Фуража у меня полно, и весенней воды в избытке…
Откажись от привычной жизни, и бежим скорее со мной!»
Но лошади не нравится спокойная жизнь:
Прочную бронзу, защиту для тела,
На меня возложили, подобно одеянию.
Без меня, без горячего скакуна,
Ни царь, ни принц, ни господин благородный в путь
не отправится…
Конь подобен богу, ступает величаво,
А ты и коровы твои отмечены печатью рабства.
Диалог продолжается в том же ключе, аргумент следует за аргументом, но мы можем проследить нить разговора лишь в очень малой степени, поскольку текст поврежден. Мы не знаем, чем завершилось дело, кто – конь или бык – вышел победителем в споре. Важно, что эта поэма представляет собой басню и снабжена моралью; в ней мирная жизнь противопоставляется воинственной, скромное спокойствие труженика – опасной славе воина. Позже эту литературную форму представлял грек Эзоп, и мы имеем полное право предположить, что вдохновение свое он черпал на Востоке, хотя из-за немногочисленности и фрагментарности наших материалов разрешить этот вопрос в настоящее время невозможно.
Среди поучительной литературы мы вновь встречаемся с темой страданий праведника, которую мы уже отмечали в шумерской литературе. Теперь она тоже нарядилась в аккадские одежды. Вот жалоба месопотамского Иова:
Только жить я начал – прошло мое время!
Куда ни гляну – злое да злое!
Растут невзгоды, а истины нету!..
А ведь я постоянно возносил молитвы!
Мне молитва – закон, мне жертва – обычай,
День почтения бога – мне радость сердца,
День шествий богини – и благо, и польза.
Славить царя – мое блаженство,
Песнопенья святые – мое наслажденье!
В поэме сформулирована проблема и далее предпринимается попытка найти решение. Почему праведный страдает? Для начала необходимо ответить на принципиальный вопрос: как различить добро и зло? Человек – хрупкое и непостоянное создание:
Но что мило тебе, угодно ли богу?
Не любезно ли богу, что тебя отвращает?
Кто же волю богов в небесах постигнет?
Мира подземного кто угадает законы?
Бога пути познает ли смертный?
Кто был жив вчера, умирает сегодня.
Кто вчера дрожал, сегодня весел.
Одно мгновенье он поет и ликует,
Оно прошло – он горько рыдает!
Как день и ночь, их меняются лики:
Когда голодны, лежат, как трупы,
Наелись – равняют себя с богами!
В счастии мнят себя на небе,
Чуть беда – опустился в мир подземный
[15].
Здесь мы видим новый по отношению к шумерскому подход к рассмотрению этого вопроса (по крайней мере, такой вывод можно сделать на основании доступных сего дня данных). Вывод, однако, остается прежним: боги вытащат добродетельного страдальца из глубин его несчастий, он вернется из могилы к жизни и будет свободен от разрушения.
Но даже эта последняя надежда непостоянна. В великолепном диалоге о несчастьях человеческого существования хозяин и его раб обсуждают аргументы за и против жизни. Хозяин делает некое заявление, и раб хвалит его положительные стороны; затем хозяин отвергает ту же идею, а раб критикует ее за отрицательные моменты. Вывод: на этом свете невозможно никакое твердое суждение.
– Послушай, раб!
– Да, мой господин, да!
– Я полюблю женщину.
– Да, люби, мой господин, люби. Человек, любящий женщину, забывает боль и страдания.
– Нет, раб, я не буду любить женщину.
– Нет, не люби, мой господин, не люби: женщина – это колодец, женщина – железный кинжал, и преострый, что может перерезать мужчине горло.
– Послушай, раб!
– Да, мой господин, да!
– Я сделаю что-нибудь на благо страны.
– Да, сделай, мой господин, сделай. Если человек делает что-то на благо страны, деяние его ложится в чашу Мардука.
– Нет, раб, я не буду ничего делать на благо страны.
– Нет, не делай, мой господин, не делай: взберись на холмы древних руин и поброди там; взгляни на черепа людей, умерших давным-давно или совсем недавно: кто из них был злодеем, а кто благодетелем?
Так диалог продолжается, наглядно демонстрируя бессмысленность всякой человеческой деятельности, – и наконец драматическое заключение:
