— Внешне?
— Да нет. Польские мужчины постоянно стараются обмануть. Я торговал с Польшей. Много обещаний и убытков.
— Вы интересный. Правда… Я вас совсем не знаю, но в вас есть то, что притягивает.
— Вы же сказали — магнит. Но я безынициативный. Должен был сказать это первым… Что вы интересны… Хорошо — выступлю вторым номером. Вы обворожительны! Знаю, что вам это приходилось слышать не раз. И готов повторять это. И только благодаря вашей красоте это заведение еще не закрыли.
— У нас плохой виски и неважно готовят вторые блюда? — Она рассмеялась.
— Нет. Филе курицы мне понравилось. В гарнире не было ни одного волоса. Обычно повара придорожных баров не носят колпаки. А ваш носит. Я видел в окошко, ведущее на кухню… Виски тоже хороший. А вы обворожительны…
— Спасибо. А вы смешной. Хотя нет… Скорее забавный.
— Многие почитают меня за идиота. Мама до сих пор вспоминает, как в детстве мою фигуру часто видели на перилах балкона. Полная луна и мой силуэт…
— Это страшно. Вы могли разбиться, и мы бы не встретились, — всплеснула руками девушка.
— Не мог. Первый этаж. По перилам я путешествовал, чтобы домашние не теряли бдительности и продолжали обо мне беспокоиться.
— Вы эгоист? Любите внимание окружающих?
— Нет. Я очень люблю свою собаку. А эгоисты не могут любить животных.
— А семью?
— Одиночка. Иногда это тяготит. Спасают микроволновая печка и хорошая стиральная машина.
— А вы приедете к нам завтра?
— Только через неделю. Утром я улетаю в Мюнхен.
Она совсем юна. Утром, накинув и запахнув халатик, Стася идет в душ. На цыпочках, быстрыми шажками. Только мельканье красных ноготков. Она обнажает свое тело перед зеркалом. Беглый взгляд в отражение. Плавные изгибы юной плоти. Ножки ступают на белую эмаль ванны — зажмурившись, она подставляет воде свое личико. Теплые струи скользят по телу, ласкают плечи, бедра…
— Мила, здравствуй! Это я, Мила. Приезжай.
— Ну… Вообще-то я укладывалась спать.
— Ничего страшного. Уляжемся вместе. Я пришлю за тобой такси. Завтра утром мы позавтракаем в «Подкове», а вечером я улечу в Мюнхен. Привезу тебе духи и пивную кружку.
— Зачем мне пивная кружка, Макс?
— Ты рассказывала, что у тебя был кавалер. Он коллекционировал пивные кружки и картонные подставки. Вдруг ты сделаешь шаг к примирению? И им станет именно пивная кружка и картонные подставки, которые я привезу тебе из Мюнхена. Можно сказать… Можно сказать, что это будет кружка-парламентер.
— Он умер…
— Кто умер?
— Коллекционер пивных кружек.
— Да упокоится с миром душа его грешная… От пива? Ну в смысле умер…
— Не смешно. Он ушел от онкологии. Опухоль мозга.
— Действительно не смешно. Но странно. Ты говорила, что он глуп. Даже нет… Ты говорила, что он тупой. Тупой, но активный в плане секса. Я думал, что раком мозга болеют исключительно умные люди… Они много думают. Думают ночью, думают днем… Думают, лежа на женщине, в шезлонге, весенней траве… Думают, сидя в офисе, отхожем месте, кресле стоматолога! Мозг начинает злиться на такое круглосуточное насилие. Он пухнет, мозги начинают бродить и вырабатывают раковые клетки.
— Может, в этом случае все наоборот. Мозг обиделся. Им не занимались, не тренировали, а он обиделся и начал умирать…
— Наверное, так… Я вызову такси, Мила. В твоем голосе скорбь по ушедшему. Будут плохие сны и тяжелое пробуждение. Нельзя засыпать с этим чувством…
Макс подумал, что нужно сделать приятное Миле, а затем покинуть великий блуд и отдать себя польской красавице Стасе. Милена хороша и богата опытом. Ее подруги коллекционируют обувь, украшения, идиотские магниты для холодильника и плюшевые игрушки. Она коллекционирует мужчин. Ей это нравится. Как-то обронила, что ведет дневник. И в нем наверняка есть посвящение Максиму. Несколько строк… Приятно, если страниц. В сумке Милы завсегда есть место поэтическому сборнику, изящной фляжке с коньяком и упаковке презервативов. Ее выбор — цветные. Она говорит, что яркие цвета оставляют воспоминания и делают ощущения острее. Еще ей нравится заниматься любовью в чулочках и видеть в эти моменты свое отражение в зеркале.
— Оргазм был черно-белым…
— Это плохо?
— Наоборот. У меня в глазах слезы. Оргазм был чувственным и долгим. Спасибо…
— Не за что. А у меня в глазах потемнело. Как во время перегрузки. Интересно… Те, кто испытывает перегрузки… Они тоже оргазмируют? Например, летчики-истребители и пилоты «Формулы-1».
— Не знаю… Но черно-белый оргазм приходит редко… Это как хорошее французское кино. Ощущения разрывает… На черные и белые полосы. Я опишу в дневнике.
— Интересно было бы почитать. Напиши и про перегрузку. Что у меня была перегрузка, и в глазах потемнело…
Мила свесила ножки с кровати. По очереди скатала чулки, эротично вытягивая ступни. Резко открыв молнию сумочки, достала небольшую тетрадь.
— Вот… Здесь есть про тебя. Почитай…
Макс увидел убористый, с сильным наклоном почерк. Буквы острые, кричащие:
«После встреч с Максимом чувствую опустошение. Но оно приятно. Хочется лежать полностью обнаженной на большом лугу, жмуриться от лучиков солнца и чувствовать только тепло. Оно разбегается по всему телу, обжигает чуть ниже живота, дотрагивается до кончиков пальцев, и эти волны заставляют вспоминать. В первые мгновенья он нежен и ласков. Кончик языка скользит по шее, и я уже просто не в силах открыть глаза. Он водит указательным пальцем между грудей, дотрагивается до сосков. И вот я чувствую его поцелуи все ниже и ниже. Он стремится к моей влаге, хочет испить ее, словно…»
Максим отложил тетрадку:
— Очень откровенно. Даже чересчур… На грани с литературной порнографией. Ну может, жесткая эротика…
— Тебе не понравилось?
— Понравилось. Но очень откровенно. Я остановился на месте, где «хочет испить влагу, словно…»
— Словно путник, мучимый жаждой… Словно самец, пробивающий себе дорогу к водопою.
И ощущая его первое проникновение, я, подобно юной птице, стараюсь оторваться от земли.
— Ты что, помнишь все это наизусть?!
— Не все. Про Артура я так не писала.
— Про какого Артура?
— Артур коллекционировал пивные кружки…
— А, ну да… Пивные кружки, минимум умственного труда и плохой диагноз. И после него ты одинока…
— Ну почему же? Иногда есть ты. Иногда приезжает Рихард.
— А почему Рихард приезжает только иногда?
— Он дальнобойщик. Сильный, жилистый, свободный. И даже немного жестокий… Я читала, что Фредди Меркьюри тоже любил дальнобойщиков. У нас был секс в кабине его «МАКа».
