А тем временем в свинарнике продолжалось избиение ни в чем не повинной свиньи, или, если хотите, родео с участием свиноадора Васи Клитова и хавроньи Люси, названной так в отместку сумасшедшей за отказ совокупиться. Еще немного, и Люся вполне могла стать живой иллюстрацией к обложке диска «Animals» группы «Pink Floyd», где, как известно, есть композиция «Pigs on the Wings». Но прыжки давались животине с трудом, а крылья вырастать не хотели. Вдоль загона челноком носился размахивающий дубиной Вася, проводивший экзекуцию в уже порядком заляпанных кальсонах, а над территорией части разносился жуткий визг и вопли: «Отбой, сука! Отбой, б-дь, сказал!..» Но свиньи, как, впрочем, и другие одомашненные животные, не понимают команды «отбой». Не понимают они и когда их пытаются заставить спать силой. Охаживаемая дубиной Люся сообразила, если ей не удастся покинуть злосчастный четырехугольник, умрет она не от меткого удара ножом в сердце, а будет до смерти забита солдатом, интеллект которого ничем не превосходит ее собственный. И Люся пошла в контрнаступление.
Вампир поджег сигарету и, мусоля пальцами фильтр, пустился в размышления:
«Вот с чем можно сравнить сигаретный фильтр? Его вполне можно сравнить с войной. Сигаретный фильтр задерживает своими волокнами вредные для человеческого организма смолы. Но часть этих смол все же попадает в легкие, оказывая на них губительное действие. Так и на войне. Плохие солдаты погибают, а хорошие остаются в живых, нанося смертельный вред противнику. Но рано или поздно хорошие солдаты тоже погибают, и им на смену приходят другие. Иногда хорошие, иногда не очень. Их фильтрует война, и они дымом стелются над полями жестоких сражений… Херня какая-то получается… Время позднее, не до философии…»
Колосов посмотрел на часы. До конца отведенных Клитову тридцати минут оставалось всего семь. Встав со стула, майор потянулся, смачно рыгнул и направился к выходу из штаба. Уже на пороге здания Вампир замер и вжал голову в плечи.
На всю часть раздавался вытягивающий душу визг, а из окон казармы слышался хохот. В лунном свете Колосов увидел, как по спортивной площадке носится белое привидение с дубиной, пытаясь настичь прыткую для своего веса свинью. Иногда удары достигали цели, визг становился громче и пронзительнее, а хохот в казарме грохотал все сильнее.
Вампир бросился в тревожную ночь. Правда, кому помогать — он соображал с трудом. То ли избиваемой свинье, то ли «охотнику» Клитову. Появление на горизонте Колосова Люся расценила как наступление новых сил противника и, понимая, что терять ей нечего, бросилась на Вампира. Удары по хребту, методично наносимые Василием, еще больше раззадорили наступающую хрюшку, и, вспомнив, что эти твари жрут даже шифер, майор Колосов бросился в сторону казармы. Ему больше не хотелось рулить «Мигом» или «Су», заходить в тыл «Фантомам» и «Скайларкам», совершать «смертельные заходы Колосова». Встреча с рассвирепевшей Люсей могла стать если не смертельной, то воистину роковой. А травмы и сопровождающую их боль Вампир не любил. Задачей Колосова было во что бы то ни стало убежать от свиньи. Он несся к дверям казармы, жалел, что отлынивает от кроссов, и проклинал позднюю инспекцию свинарника.
Ворвавшись в казарму, Вампир обматерил стоявшего на тумбочке узбека и, собрав последние силы, заорал:
— Рота, подъе-е-е-м! Тревога!
Через минуту личный состав, давясь от смеха, слушал приказ Колосова. Мытье плаца тряпками, покраска жухлой травы в зеленый цвет перед визитом командующего округом — все это бывало и уже давно никого не удивляло. Но вот охота на свинью в ночных условиях была посильнее, чем то же ночное вождение или ночные стрельбы. Когда же Колосов сказал, что солдаты должны видеть перед собой не свинью, а воображаемого противника, ржать начали даже самые выдержанные. И рота со смехом пошла в атаку. «Так бы и на войне, — подумал Колосов. — Впереди — свиньи империализма, а они идут в бой с улыбками».
Скрестив руки на груди, майор стоял на пригорке, который венчал канализационный люк. С видом прославленного французского военачальника Колосов наблюдал, как сто человек взяли в кольцо вконец изможденное животное и гонят его по направлению к свинарнику. В гуще мелькала белая фигура Васи Клитова с занесенной над головой дубиной…
Операция закончилась плачевно. Имелись потери: четверо воинов были покусаны, и их тут же отправили в санчасть. Люся, чудом выдержав кросс и побои, чуть не отдала душу свиному богу. По пути к месту дислокации она врезалась в баскетбольный щит, который получил значительный крен. Неуправляемой тушей были снесены две скамейки и большой стенд с одним из бессмертных высказываний вождя мирового пролетариата. Но в целом проведенной операцией Колосов остался доволен. Клитову он дал распоряжение свинью не забивать до соответствующей проверки животного на предмет бешенства. По мнению Вампира, вести себя подобным образом могло только существо психически ненормальное. Поблагодарив личный состав роты за успешно выполненную задачу, Вампир присел на одну из уцелевших скамеек. Утерев со лба пот, задумался. Все же не зря ему дали майора. А если бы свинья вырвалась за пределы части и очутилась на станичных улицах? Она же бешеная… А бешеная свинья — это то же самое, что получивший свободу лев или тигр. То есть, со знанием дела организовав операцию по поимке Люсьены, Колосов спас немало жизней мирных жителей.
Вернувшись в штаб, он снова позвонил домой. В трубке послышался заспанный голос дочери.
— Ну, заснула мама, Иришенька? Спит, значит… Все спят… И свинья Люся спит, и мама Вера спит, и солдатики тоже спят… Да это я так, про себя, Иришенька. Это я про себя, ольхушечка ты моя листвяная. Ну, все, иду домой. Раз мама спит, иду домой.
Смелый он был, этот майор Колосов. Только вот до кабины «Мига» или «Су» не добрался, так и закончив службу майором инженерно-строительных войск.
Тан-ки. Тиг-ры
Черные ленты на древках знамен. Траурные нарукавники комсомольских вожаков. По три человека у каждой стенки гроба. В руках — списанные автоматы. На лицах — плакатно-агитационная скорбь. Зачем гроб приволокли в актовый зал? Могли и на улице прощание устроить. Труп выглядел бы не так зловеще. Шелест берез как символ прощания с Родиной и жизнью.
Гроб разместили на сцене. Рядом малиновая подушка с орденами и медалями. Хорошо отретушированный фотопортрет в траурной рамке. Чуть поодаль — учительский корпус, семья, военные. Дефицитный серый кримплен, тяжелые слезы.
— …Это был не просто путь военного. Это был путь героя. Героя и скромного человека. Героя и хорошего семьянина. Героя — и души нашей школы. Помню его рассказы…
Директриса переигрывала. Ну когда это военруки были душой школы? Тем более контуженные. Да и с рассказами у Валерия Спиридоновича одна сплошная беда выходила. Говорил он внятно. Но по слогам — как будто не в классе находился, а на приеме у логопеда. Частенько полковник сбивался на повторы:
