Инга выглянула в коридор и, бросив мне: «Я сейчас!», кинула на табурет свой фартук, вышла из кухни.
В прихожей стояли две щебечущие девушки и молодой человек с красивыми карими глазами и мужественным смуглым лицом. Он был примерно того же возраста, что и я, но значительно выше ростом.
Вошедшие поочередно протягивали Инге яркие свертки, что-то говорили, весело щебеча, чмокая ее в щеку.
Она же только успевала повторять: «Спасибо». «Спасибо…»
– Ой, какая прелесть! – воскликнула она, когда после девушек молодой человек с идеальным пробором в густых черных волосах отдал ей маленькую, обтянутую синим бархатом коробочку.
– Костя, ты заслужил поцелуй, – сказала Инга, раскрыв коробочку, и прикоснулась своими ярко накрашенными губами к его идеально выбритой щеке. И тут же след помады розочкой расцвел на ней.
– Что я наделала! Оставила на тебе свою метку, – засмеялась она. – На, сотри. – Инга протянула Косте свой белый носовой платок. – Проходите в комнату, – обратилась она уже ко всем. – Больше никого ждать не будем. Сейчас мы с Игорем только зелень принесем и начинаем!
– А Александра Михайловича разве не подождем? – уже, по-видимому, заранее зная ответ, как-то неуверенно спросила Наталья Сергеевна, вышедшая из гостиной.
Инга, ничего не ответив ей, понесла подарки в свою комнату. А моя губка так и осталась стоять на широком подоконнике – между кочаном капусты и кастрюлей с отваренной для пюре картошкой.
В гостиной все разместились за старинным овальным столом. Одноклубники Инги по спорту, однокурсники, подруги, друзья, тренер.
– Мы решили сначала для молодежи все устроить, – садясь слева от меня, тоном заговорщицы сказала Наталья Сергеевна. – А к ужину родственники придут. Все-таки в жизни раз бывает такая круглая – две десятки – дата, – вздохнула она о чем-то, похоже, уже о своем.
– Костя, открывай шампанское! – командовала Инга. – Девочки, накладывайте сами, – обратилась она к подругам, – кому что нравится. Мужчины, ухаживайте за дамами, – приказала она мне и тренеру.
– Вам что положить? – обратился я к Наталье Сергеевне.
– По бутерброду с красной и черной икрой, кусочек копченого омуля, немного зелени и ложечку свекольного салата, вон того, с грецкими орехами. У меня сегодня рыбный день, – словно извиняясь, пояснила она свой выбор блюд.
– А вам? – обратился я к Инге, сидящей справа от меня.
Место справа от нее было свободным, поскольку предназначалось для Александра Михайловича.
– Разве мы перешли на «вы»? – спросила она рассеянно.
Я ничего не ответил.
– Ну что ж, сударь, раз вы так любезны, – после паузы проговорила Инга, и я заметил, как ее глаза начали постепенно обесцвечиваться, – положите мне несколько кусочков буженины. Думаю, это не повредит моей фигуре. Немного грибов с папоротником и кусочек овсяного хлеба.
Подошедший к ней в это время Костя предложил шампанского.
– Нет, лучше красного вина, – ответила Инга, и я заметил, что глаза у нее стали вновь обычного светло-голубого цвета.
– А вам? – спросил он меня дружелюбно, с обескураживающей улыбкой.
– Пожалуй, водочки, – ответил я, тоже улыбнувшись ему в ответ. И мне хотелось, чтобы моя улыбка была такая же естественная, как у него.
– Я тоже – водочки, – почти в унисон со мной на его обращение ответила Наталья Сергеевна и взяла совсем малюсенькую хрустальную рюмочку.
– Я хотел бы поднять первый тост за нашу юбиляршу, – с бокалом в руке встал тренер Инги Павел Васильевич. – За ее целеустремленность, упорство в достижении цели, за ее красоту, наконец! И я уверен, что на предстоящих соревнованиях в Алма-Ате, к которым мы очень серьезно готовимся, она осуществит наконец-то свое сокровенное желание и станет мастером спорта международного класса. И имя Инги Батутите встанет в ряд с другими выдающимися конькобежцами нашей страны. Она это уже давно заслужила. За именинницу! – Он подошел к ней и, наклонившись, символически чмокнул ее в щеку.
«Какой-то сегодня целовальный день, – подумал я. – Если так дальше пойдет – никакая щека не выдержит, прохудится».
Все выпили. И вилки дружно заходили по тарелкам сервиза, сработанного не серийно, а по индивидуальному заказу из прекрасного местного сырья на местном же, Хайтинском фарфоровом заводе.
Обстановка за столом после первого тоста, как всегда бывает в подобных случаях, стала более раскрепощенной и гомонливой. Каждый что-то хорошее хотел сказать Инге или своему соседу, соседке. Реплики, как яркие разноцветные мячи, перелетали от одного к другому, сопровождаемые улыбками и смехом.
– Второй тост полагается выпить за родителей, – как записной тамада вновь поднялся с наполненным бокалом Павел Васильевич. Крепкий, с седыми висками пятидесятилетний мужчина в свитере грубой вязки с узорами северных народов, явно приобретенном в Норвегии или Швеции. – Очень жаль, что нет Александра Михайловича, отца Инги… – продолжил он. А Наталья Сергеевна, которой я вновь, как и себе, налил маленькую, почти наперсточную, рюмочку водки, горячим шепотом на ухо мне сказала: «Если он будет гнать в таком темпе, как на пятисотметровке (она очень хорошо усвоила за годы тренировок дочери все эти «пятьсот», «тысяча», «три тысячи метров», поскольку весьма пристально следила за ее спортивной карьерой), мы с тобой, Игорек, под столом к концу обеда окажемся. А мне еще надо будет родственников вечером принимать.
Костя же, как я заметил, разлив Ингиным однокурсницам, весьма простеньким девушкам (у Инги и не было в окружении красивых подруг), шампанское, свой бокал вновь наполнил минералкой.
– Наталья Сергеевна, кто это? – указал я на него глазами и тоже говоря заговорщеским шепотом.
– Костя Придеин. Они с Ингой в одной команде тренируются. Результаты у него не ахти какие, – с видом профессионала констатировала она, – но мальчик он упорный и из хорошей семьи.
– Но зато здесь, – продолжал свой нескончаемый тост хорошо поставленным, слегка скрипучим от постоянного пребывания на льду голосом тренер, – присутствует несравненная Наталья Сергеевна.
Моя соседка по столу при его поклоне в ее сторону любезно улыбнулась, и я подумал, что, по-видимому, не один знаю ее маленькие секреты – всегда и во что бы то ни стало быть самой неотразимой.
– …И мы здесь наглядно, так сказать, видим, что Инга унаследовала от своей матери красоту (это было хоть и не явное, но все же преувеличение), а от отца – упорство и ум.
Здесь тренера явно занесло не туда, хоть он и не перегнул в общем-то палку, но, к счастью, Наталья Сергеевна, на которую я взглянул краешком глаза, по-видимому, даже не заметила этого, не совсем уместного и весьма двусмысленного сравнения, очень рассеянно слушая сей затянувшийся тост…
– …Потому что Инга не только хорошая спортсменка, но и прекрасная студентка, – тостирующий, кажется, совсем запутался и нагнал на всех уже беспросветную скуку…
