Переодевшись в своей комнате в полосатый коричневый махровый халат, мягкий и ласковый, как довольная, сытая, мурлыкающая кошка, я босиком по блестящему полу пошел в ванную комнату. Через распахнутую дверь кухни было видно, как за ее широким окном лихо отплясывает метель, одевая зеленые сосны в горностаевые манто.
В большое зеркало в ванной я увидел, что кисти рук и лицо у меня от загара значительно темнее остального тела.
Эта деталь почему-то рассмешила меня. И так, посмеиваясь над собой, я опустился в благоухающую хвоей пенную воду.
Я даже немного вздремнул, поскольку не заметил, как пришла сестра. И лишь услышав за дверью ее голос, вспомнил, где я.
– …Надолго приехал?
– На два дня.
– Что приготовить на ужин?
– Традиционное блюдо золотодобытчиков Клондайка – яичницу с ветчиной.
– Вместо ветчины будет сало или колбаса «Ветчинная». Сгодится?
– Меню утверждено!
Я услышал удаляющиеся от двери ванной комнаты мягкие (значит, уже в домашних тапочках), почти неслышные шаги.
Минут через двадцать я был чист, свежевыбрит и «престижно» благоухающ.
– Ой, какой ты лохматый и загорелый! – воскликнула сестра, обернувшись от плиты, когда я вошел в кухню.
– На льду всегда быстро загораешь. Представь, какая это огромная линза – Байкал!
Она вытерла фартуком руки и поцеловала меня в щеку, тут же определив: «Отцовский “Престиж”»?
– Ну да…
– А почему не пользуешься тем, который я тебе подарила?
– Берегу, – отшутился я.
Хотя, честно говоря, не нравятся мне все эти изысканные заграничные ароматы, «делающие вас мужественными». Мне бы чего-нибудь попроще.
– А где родители? – спросил я сестру.
– Уехали вчера вечером на два дня в деревню, к тете Кате. У нее юбилей, забыл, что ли?
Удивительное это качество – помнить обо всех – было, в отличие от меня, присуще моей сестре. Она никогда, никому не забывала подарить какую-нибудь, пусть даже безделушку, но зато вовремя, к дате.
– Откровенно говоря, забыл. Ты же знаешь – хуже нет, когда не знал, да забыл. Я даже о том, что сегодня суббота, только что вспомнил. А так думал, вы все на работе.
– Я и была на работе. Ведь библиотеки в субботу работают… Ну ладно, садись, будем ужинать. – Она выключила газ под сковородкой, на которой шкворчала яичница. – Режь хлеб. А я пока салатик из капусты настрогаю.
– Инга не звонила? – спросил я за ужином.
– Нет. А вот Маргарита раза два объявлялась. Все интересуется, когда ты приедешь. Морочишь девушкам головы, братец.
– Как у тебя на работе дела? – чтобы перевести разговор на другую тему, спросил я.
– Лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось бы. Начальство наше, как всегда, впрочем, занято лишь ИмБурДе.
– Это что еще за зверь такой?
– Имитация бурной деятельности.
«Умная у меня все же сестра, – подумал я. – И так мне с ней хорошо и спокойно».
Наверное, зря я не сказал тогда всего этого вслух, хотя бы о том, что нам так хорошо быть вместе.
– Когда ты уезжаешь?
– В понедельник, с утра.
– Значит, с родителями повидаться успеешь. Они завтра к вечеру вернутся.
– Сейчас похвастаюсь тебе, что я купила по дороге домой.
Сестра ушла в свою комнату и через несколько минут вернулась в… соломенной шляпке.
– Ну как? – спросила она немного растерянно. – Идет?
– Так зима же на дворе! – удивился я.
– Ну, во-первых, не зима, а ранняя весна, по календарю. А во-вторых, лето ведь в этом году не отменяется. А женщине всегда хочется выглядеть красиво… Да и недаром же говорят: «Готовь сани летом, а телегу зимой»… Я, как увидела эту прелесть, так сразу решила – куплю! Просто не смогла удержаться. Тебе нравится?
– Нравится, – соврал я.
Сестра в этой слишком вычурной какой-то шляпке выглядела немного нелепой и в то же время трогательно беззащитной. Ее хотелось обнять, оберегая от всех житейских неурядиц: от дуры начальницы, от любимой, но малооплачиваемой работы, от слишком резких сквозняков, да и от дураков мужиков – тоже, раз они не видят у себя под носом такого клада…
– Я тебе сейчас тоже кое-что покажу, – сказал я ей.
– Ой, какая прелесть! – воскликнула она, увидев губку, когда я вернулся в кухню. – А что это такое? Потрогать можно? Это мне?!
– Нн-нет. (Мне так хотелось сказать: «Да!») Но я тебе тоже обязательно привезу после экспедиции.
– Инге? – спросила она, возвратив мне губку и почему-то сняв с головы шляпку.
– Да. Ты же знаешь, у нее завтра день рождения.
– По-моему, отличный подарок, – сказала сестра, не поджав при этом скорбно губы от того, что понравившаяся безделушка достается не ей.
«Умная у меня все же сестра, как я уже говорил. Вернее, как уже думал. Может быть, оттого ей и в жизни так не везет в личном плане».
– Два подарка в один день – это был бы уже перебор, – закончила она вслух какую-то свою мысль. И, рассматривая пристально шляпку, понесла ее в комнату положить на полочку в шкафу, до лета.
После ужина мы долго сумерничали с ней, беседуя о книжных новинках, политике, просто о житейских мелочах.
Не говорили мы только о здоровье, которое было у сестры, мягко говоря, неважным и о котором она говорить не любила.
Потом с медом и подогретым молоком мы пили зеленый чай, который сестра очень любила.
К девяти вечера я помог ей прибраться в кухне, и мы пошли посмотреть программу «Вести».
– Узнаем, что в мире делается. А то живем там на льду совсем безвестные, без вестей в смысле.
– Да ничего в мире не делается нового. Все то же и все те же, – ответила мне сестра. – Радио же вы слушаете, а по телевизору то же самое, только с картинками.
Все это время, начиная с приезда домой, я ждал, что Инга позвонит и хотя бы поинтересуется, приехал ли я.
– Ну ладно, пошла спать. Что-то подустала сегодня. Посетителей было много, – сказала сестра после того, как мы посмотрели новости, где бесконечные безумства мира были со всей очевидностью продемонстрированы на телеэкране. – Хорошо, что завтра воскресенье. Высплюсь.
Она пошла в ванную.
И я знал, что это надолго. Она всегда очень тщательно чистила зубы. По какой-то особо хитрой системе, тоже очень тщательно и в разных направлениях, расчесывала свои прекрасные волосы, подолгу держала ноги в воде с морской солью. Лицо мыла настоем ромашки. В общем, делала тысячу необходимых, по ее разумению, для женщины дел. Причем основательно и со вкусом.
