* * *
– Я думала, ты меня на свидание позвал…
Алена села в машину – Воробьев ждал ее у высотки Генпрокуратуры. От нее пахло духами… тягучий такой, осенний аромат.
– Ален…
– Да ладно, пошутила. Что у тебя?
Он выложил заявление Оконникова и диктофон. Пока Алена разбиралась со всем с этим, Вор мрачно подумал, что всё у него в жизни – кверх тормашками. И виноват в этом – исключительно он сам.
Просто как то не умел он жить по-другому…
Алена – прочитала заявление. Прослушала пленку.
– Как ты получил эту пленку?
– Добровольное раскаяние.
– Он, по крайней мере, жив?
– Ты меня за кого принимаешь?
Алена закрыла папку.
– Ты понимаешь, что завтра – Синицын откажется от своих слов. И его поддержат в это все, в том числе и мое начальство – потому что лишняя головная боль не нужна никому.
– Ален, а как же…
– … справедливость? – подхватила она – не смеши, а? Я думала, ты повзрослел.
Они долго молчали.
– Ладно… – подвел итог он.
– Не ладно. Что ты предлагаешь?
– Возбуди дело против Синицына.
– Шеф такое никогда не подпишет. У нас пока с вами – тишь да гладь.
Вор понял, что она права.
– Тогда не закрывай дело Кацмана.
– Шеф дал команду представить ему обвинительное завтра.
– Ты процессуально независимое лицо.
– Шутишь что ли?
Вор ничего не ответил.
– Я семь лет работала как проклятая для того, чтобы добиться того, чего добилась – сказала Брагар – ради чего я должна теперь поставить все это на кон?
Вор снова не ответил. Они просто сидели в машине.
– Ты…
– Ален, знаешь… – сказал Вор – я иногда думал, почему все так мерзко. Мерзко…
…
– Там, в Ростове. В Краснодаре… в Гудермесе – везде. Я иногда думал, что с нами со всеми не так? Мы как будто… живем в чужой стране. Прожить бы сегодня… день… потом ещё день. Наша задача – прожить день. Проснуться – а потом лечь спать. Вот и все. Мы живем одним днем. Почему…
– Черт бы тебя побрал – сказала Брагар.
Вместо ответа – Вор включил двигатель.
– Ты чего?
– Помнишь, ту забегаловку на рынке? Она ещё работает…
Алена засмеялась.
– И там всё ещё подают настоящие хинкали?
– Да. Там всё ещё подают настоящие хинкали.
* * *
Утром – Алена позвонила, как они договаривались – отзвонила пять раз и отбила. Он не отвечал – это был код, о котором они договорились ночью. Теперь – у него была официальная возможность работать.
В Бутырку – Вор прилетел с самого утра. Но было уже поздно – два шныря из хозчасти – грузили носилки в труповозку в предбаннике. Вор сразу понял, подлетел, откинул клеенку – так и есть…
* * *
Кум, подполковник внутренней службы со смешной фамилией Беленький – был настроен благодушно, проблемы в произошедшем не видел.
– Не колотись, майор… – сказал он, поливая цветы из поливалки, сделанной из полторашки – здесь все тип-топ. Повели в баню… он где-то осколок стекла раздобыл и вскрылся.
– И никто не видел?
– Ну, а если и видел то что? Это дело каждого – жить или умирать. Сам приговорил, сам привел в исполнение…
– Подполковник…
Что-то в тоне вора – заставило начальника оперчасти повернуться.
– Этот задержанный числился за Генеральной прокуратурой.
– Ну так и чего? Особо важный – так везли бы в Лефортово. Ты мне не кипеши, майор. Хочешь, чтобы я рапорт написал, что он после свиданки с тобой вскрылся?
Вор скрипнул зубами.
– Смотрящий тут кто?
– Тебе какая разница?
– Есть… есть разница.
* * *
Смотрящим был Комок… не вор, всего лишь стремящийся. Но уже в авторитете. Старые воры практическим вымерли, им на смену шла новая формация – молодые, наглые, не видящие берегов. По старым меркам – беспредельщики.
Чтобы поговорить – вора вывели в шлюз, это такое громадное, отделанное плиткой помещение, где запросто помещается несколько автозаков. Здесь проводится приемка и отправка этапов… но сейчас никого не было, шаги гулко отдавались в пустоте.
Вор зло посмотрел на сопровождающих.
– Свободны.
Те приценились… как не крути, за зэка отвечали они, а теперь между ним и свободой только внешние ворота. Но что-то заставило их кивнуть и отойти… Вор умел внушить уважение. С биографией на лице – так иногда говорили.
Комок присел у кафельной стены. Вор – присел на корточки, копируя его, не торопясь достал пачку, посмотрел на нее, потом протянул визави – целиком. Тот – презрительно посмотрел на Мальборо.
– Думаешь, правильного человека за пачку сигарет ссучить?
Взгляд Вора – был не менее выразительным.
– Не хочешь – не бери. Не хочешь говорить – не говори.
Комок подумал – и пачку взял. Сунул в губы сигарету, Вор поднес огоньку.
– Кайф… – проговорил Комок – ещё бы бабу, а, начальничек. Устроишь?
– Без баб тебе ещё лет десять куковать, Комок…
– Не пугай, начальник.
– Я и не пугаю. Я спросить хочу.
…
– Ты закон знаешь?
– Какой закон? – опешил Комок.
– Ваш. Воровской. Как там – арестантский уклад един?
– Ты о чем, начальник, что-то не разберу.
– О том, как первоходов встречать. Первохода надо встретить, место дать, предупредить, чего нельзя делать. А вы его – стеклом по венам. Нехорошо…
– Предъявляешь? А кто ты такой, чтобы предъявлять?
Вор покачал головой.
– Не мельтеши, Комок. Вы и мы – две стороны одной медали, и ты это знаешь. Ты этого пацана замочил – по беспределу. А это дело – с шпионажем связано. И если у общины проблемы из-за этого будут, как думаешь, спросят с тебя?
…
– Спросят. А что ты им ответишь?
Комок вскочил.
– Да какой шпионаж, он сам на себя руки наложил!
– Сядь!
Комок помялся – но сел обратно на корточки.
– Про – сам на себя руки наложил – это ты куму рассказывай, мне не надо. Мне надо знать, кто его заказал. И всё. Подумай, хорошо, прежде чем ответить, Комок – жизнь, она не только на воле разная. Она и на зоне отличается…
