Капитан знал, какие именно. Конвои с паленкой – шли через зону боевых действий под охраной ичкерийских «белых волков», потом передавались нашему ФСБ. Один принципиальный армейский капитан попробовал перекрыть трассу… свою ошибку он понял быстро – после того как в Волгограде подожгли квартиру.
Железка тоже работала на всю мощь. Когда ее случайно повредили авиабомбой – на территорию под ичкерийским контролем прошел отряд наших железнодорожных войск, а во время работ их охраняли те же белые волки. Говорили, что у чеченцев кто-то выстрелил тогда из РПГ – отрезали голову.
– Как там…
– А сам как думаешь?
– Да…
– А тут у вас?
– А чего. Новое постановление выпустили – при встрече теперь не «Здравия желаю!» а «Слава России!»
– Дурдом.
– Ну… как сказать. Рынки мы все-таки почистили.
Принесли водку.
– Ну… будем!
– Будем…
* * *
– Так вот, слушай анекдот. Слушаешь?
…
– Сводка штаба объединенной группировки за такое то. Обезврежена банда чеченских террористов. В состав банды входили:
– Ушат Помоев.
– Подрыв Устоев.
– Погром Евреев.
– Поджог Сараев.
– Захват Покоев.
– Исход Изгоев.
– Побег Злодеев.
– Обвал Забоев.
– Камаз Отходов.
– Забег Дебилов.
– Парад Уродов.
– Вагон Гандонов.
– Отряд Дебилов…
Тут Димон, видя что список не производит на друга ожидаемого впечатления – озадаченно замолчал…
– Э… ты чо такой грузанутый?
– А я что, по-твоему, ржать сейчас должен?
– Ну, типа да.
– Так вот, ни х… не смешно.
Шум в кафешке потихоньку начал стихать – все поняли, что происходит что-то совсем невеселое.
– А чо так? – Димыч тоже начал трезветь.
– Да так. Ты там был?
Вопрос был опасный. Очень. После чего – могло начаться все что угодно, вплоть до перестрелки.
– Был.
– Так вот, если ты дальше Ростова забирался, то должен знать, что с нашей стороны кавказцы – каждый четвертый. И они по тылам не отсиживаются – понял?
– И чо с того?
– А то, что ржать над именами людей – нехорошо. Ты понял?!
Воздух сгустился до того, что его можно было резать ножом. И его однокашник по ментовской учебке понял, что сейчас будет.
– Понял… – примирительно сказал он – понял, Юра, понял.
Отпустило. Как и всегда после этого – в душе не оставалось ничего кроме какого-то пакостного чувства разбитости.
– Ладно, извини – буркнул он, протягивая руку за стаканом.
Его однокашник – перевел дух, подумав – псих…
* * *
Ночь – он почти не спал. Утром – перед тем как идти на работу, заглянул в ларек, купил энергетик, выхлебал сразу две банки. Полегчало…
МУР – был на том же месте, как и вся Москва. Здесь ничего не изменилось. На двери начальственного кабинета красовалось.
И.о. начальника РУБОП, полковник полиции Равиль Латыпов
Он постучал. Потом вошел.
Полковник Равиль Латыпов… в первую очередь, ему бросилось в глаза, насколько его бывший начальник поседел за два года. Если раньше у него была благородная шевелюра с проседью, цвета «соль с перцем» – то теперь он был седой весь, полностью. Упрямые морщины на лице стали ещё упрямее и глубже, на входящего он сторожко поднял голову от бумаг, расплылся в улыбке.
– Ворюга… ты ли это.
– Я, товарищ… полковник. Я
* * *
Два стакана – соединились и снова разошлись. Майор Юрий Воробьев – достал из своего новенький орден Мужества, зажмурившись, выхлебал все до конца.
– О. Молоток.
– Вы то тут как?
– Как… да потихоньку…
– Где Домогаров?
– Домогаров в НИИ ушел.
Оба понимающе помолчали. Уйти в НИИ – это один из приемов вбить со следа прокуратуру или ищеек с Управления собственной безопасности. То же самое, что и «выйти за штат». НИИ – подчинялось министерству, но его сотрудники в штате не значились, и их там было «не видно». Подавалось это все под соусом «обмена практическим опытом», то есть преподавание молодым ментам в НИИ должны были вести не теоретики, а опытные практики. Учитывая то, что опытными практиками на практике часто оказывались люди, на которых клейма ставить некуда, а собственные «ссылки» в НИИ они использовали для вербовки молодежи в собственные полукриминальные кланы и сети в системе МВД – победы в борьбе с коррупцией можно было ждать ещё много десятилетий…
– Навсегда?
– Как получится…
– А Груша?
И по неловкому молчанию – сразу все понял.
– Когда?
– Зимой.
Не усмотрели, значит. Потому что и смотреть – было некому.
Вот и ещё одного – нет.
– Пойдешь ко мне замом? – в лоб спросил Латыпов.
– Подумаю.
– Думай – согласился полковник – недолго только.
И, допив свой стакан, прибавил.
– Не нравится мне… обстановка. Что-то нехорошее… впереди.
– Груша где похоронен?
* * *
На Хованском было тихо, спокойно. Вор – купил ещё бутылку, прошел к могиле. За ней – никто конечно же не ухаживал, могила заросла. Памятник был казенный, со звездой наверху. Он пообрывал сорняки, потом присел и свернул голову «чекушке». Пролил немного на могилу, остаток начал хлебать из горла, не закусывая. Никак не брало.
– Груша, Груша…
В какой-то момент – он повернулся – и увидел, что Груша стоит рядом.
– Э… ты чего? – глупо спросил он.
– Как живешь? – спросил Груша.
– Да норм. Тебя вот вспоминал. А ты чо, живой?
Груша ничего не ответил.
– Меня вот Латып к себе в замы зовет. Как думаешь, соглашаться?
Груша покачал головой.
– Беги.
– Бежать? Куда – бежать?
– Куда угодно. Скоро – кровь будет. Много – крови.
– Это с чего?
– Беги.
И Груша вдруг сделал шаг к нему.
– Э… ты чего?
– Беги, Юра.
– Не подходи! – Воробьев выхватил пистолет.
