Клавдия вернулась, из небольшой шкатулки высыпала на стол украшения, которые он ей покупал, считая золото надежным капиталовложением, правда, особо не баловал жену.
— Возьми, — сказала жена, — продай и верни долг. Если мало, продадим твою машину, квартиру, но пусть они оставят нас в покое.
Если б так легко решались дела! Абалкин отодвинул от себя горку украшений, покачав головой:
— Не понадобится, не в этом же дело. Деньги достать не проблема, вон банков полно на каждом углу, так что… Я много знаю, чего не надо бы знать. Короче, оттуда выходят лишь вперед ногами. Но спасибо. Ты лучше меня. Клава, прости меня, прости. Что-то во мне отключилось, я и зарвался. Жизнь летит, а в ней столько всего… вдруг мимо меня проскочит, а я потом буду жалеть, что не воспользовался этим объемом… Да, мои признания жалки, но ведь я это понял! Как ни странно и ни обидно, я упустил главное в своей жизни… Винить некого, раскаяние не поможет… Не знаю, что делать! Только идти в одной упряжке, если меня еще не вычеркнули. Клава, прости, если сможешь…
Абалкин вскинул глаза, но он был в комнате один, жена ушла, оставив украшения, которыми пожертвовала, надеясь тем самым спасти семью.
А на следующий день ему позвонили, он засобирался, нервничал, суетился, был крайне рассеянным. Вероятно, его вызвал тот, кого Абалкин боялся больше ада. Внезапно он упал в прихожей. Инсульт.
16
Отвратительная история вызвала жар, а может, просто поднялась температура, Вероника обмахивалась журналом. Ей, далекой от криминальных разборок, участники высветились в гадком свете, включая родную сестру. Чего Зина добивалась, Вероника так и не поняла, устала от всей этой дряни, но терпеливо дослушала до конца исповедь Клавы.
— Врачи его вытащили с того света, да не совсем, мужа разбил паралич, в общем, ситуация безнадежная. Наверное, глупо доверяться первым встречным, вас могли подослать…
— Можете быть спокойны, — сказал ей Джулай, — мы вам не угроза.
— А я спокойна. До того спокойна, что мне уже все равно. И я подготовила запись, по примеру Зинаиды, где рассказала обо всем. В случае моей смерти запись отправят куда следует.
— Повторяю, вам нечего…
— Тогда найдите упыря и выломайте ему волчьи клыки, — неожиданно быстро и с жаром заговорила она. — Я бы сделала это сама, но сейчас привязана к мужу. Мне звонят, требуют вернуть долг, им мало крови. А я не могу воспользоваться банковским счетом, продать машину, да хоть квартиру — без согласия мужа как это сделать? Женя жив, в то же время мертв. А знаете, почему я все рассказала?
— Почему же? — подхватил Ревякин.
— Петр… Думаю, это вы. Связь налицо: Зина взяла у вас деньги, занималась куплей-продажей… А почему не вы это делали или хотя бы не контролировали ее?
— Я находился за границей. Чем же вас привлекло мое имя?
— Последние дни муж ходил за мной по пятам, выговаривался или выстраивал в своей тупой башке ситуацию. Однажды обмолвился, будто некий Петя — фамилию я не запомнила — тоже вознамерился приобрести лесной массив. Вероятно, желание этого Пети ускорило смерть Беляева — вот как сказал Женя.
— Да, это я. Он узнал от Зины?
— В том-то и дело, что нет. Но сдала вас женщина, именно сдала. А кому сдала, кто она — убей, не помню, я же не знала, что мы с вами встретимся по такому прискорбному случаю. Ищите где-то рядом с собой.
На этом моменте Джулай выключил диктофон. Украдкой Вероника наблюдала то за Петей, ходившим во время прослушивания, как у себя дома, то за сосредоточенно-ответственным лицом Семы. Судя по всему, с жирным упырем даже им опасно сталкиваться, ей и подавно, а выбираться из подозреваемых надо. Но Вероника не доверяла Пете и Джулаю, им бы вернуть миллионы, на всякий случай она предупредила:
— У меня денег нет. Зина не оставила никаких знаков, намекающих, где они могут быть. Если б я нашла, отдала бы вам, несмотря на соблазнительную сумму, у меня нет привычки брать чужое.
— А никто не сомневается, — уверенно заявил Петя. — У меня к тебе предложение…
Вероника подозрительно покосилась на Ревякина — уж не замуж ли собрался звать? А что, с его миллионами (не последние же отдал Зинке) и ее выкупит у прокуратуры. И все же она опасливо покосилась на него, но нет, с такой физиономией замуж не зовут, а Вероника согласилась бы. Да-да-да! Чем в тюрьме, уж лучше с Петей…
— Я предлагаю завтра вечером пойти со мной на одно торжество, теоретически там будут все, кто мог бы позариться на лес Беляева.
— Угу, вечер для богачей, — поняла она. — Согласна.
— Погоди соглашаться, — поднял Петя лапу. — Понимаешь, я подставляю тебя. И себя в том числе.
— Да? — встрепенулась Вероника. — Как это — подставляешь?
Петя вновь начал ходить по кругу, трогая светильники (хорошо, хоть пыли на них нет), беря в руки вазочки (у него с Ларичевым одинаковые привычки), рассматривая фото. Попутно объяснял в популярной форме, рассчитанной на тугодумов, иногда, поглядывая на нее, проверял отношение Вероники к сказанному:
— Тот, кто заказал Беляева и твою сестру, знает тебя. Также он в курсе, что Беляев согласился продать лес мне, чему способствовала твоя сестра. Следовательно, когда ты появишься со мной…
— В качестве подруги, — уточнил Джулай.
— Именно так, — закивал Петя. — Ты притянешь к себе пристальное внимание. С нами будет Сема, он возьмет в объектив этих людей. В общем, должно пойти шевеление, не знаю, завтра ли, послезавтра, но оно пойдет. Они думают, что документы на беляевский лес у тебя, Вероника.
— Или подумают так, когда вы появитесь вместе, — снова внес уточнение Джулай.
— Предприятие опасное, — продолжил Петя, — но только путем провокации мы сможем выявить эту сволочь, потом будем думать, как добыть доказательства. Главное — знать, на кого добывать.
Уму непостижимо! Веронике рисовались картины одна страшней другой: ее хватают, кидают в фургон, привозят на заброшенный завод и начинают допрашивать: где бумаги? А она, мол, я не знаю, у нее-то действительно их нет. А они давай ее пытать, пытать… Кровь льется рекой, на теле ожоги, рожи палачей, на которые падают отсветы костра, — уф, от одного лишь воображения крышу снесет! Ее план удобней и безопасней, она надеялась.
— Боже мой, — раскачиваясь из стороны в сторону, произнесла Вероника, — из-за каких-то бумажек, между прочим, чужих…
— Каких-то? — усмехнулся Джулай. — Это огромная территория, Вероника. Это еще и древесина, а она в большой цене, живность в дикой природе — значит, обеспечена охота, грибы-ягоды, наконец, земля. Шарик-то у нас один, земли на всех не хватит в недалеком будущем. К тому же есть практически простаивающий пансионат с инфраструктурой, если всем этим разумно распорядиться, деньги падать с неба будут. А Беляев, замечу, только сохранял, а не приумножал.
