Он схватил ее за плечи и слегка тряхнул:
— Эти бумажки могут помочь мне выкарабкаться, я знаю, из-за них Зинку прирезали. Ну и жуткая смерть…
— О них никто не знал, мы сами толком не знаем, что там.
— Добудем — узнаем, хотя примерно я догадываюсь… Как думаешь, Вероника отдаст их?
— Откуда мне знать. Может, они у Сашки? — осенило ее. — Если эти бумаги важны, то Зина не хранила их дома.
— Исключено.
— А как они помогут?
— Я продам их тем, кто убил Зинулю.
— Кто убил Зину?.. — разволновалась Лайма. — Ты знаешь кто?..
— Понятия не имею. Просто думаю, господа убийцы сами нас разыщут. Да, если я правильно мыслю, то скоро они объявятся.
У Лаймы кожа покрылась мурашками, стоило ей представить убийц с ультимативными требованиями, которые в ее воображении бандиты держали в руках в виде старинных свитков. Шутки шутками, а Мирон, если что-то надумает, попрет к цели тараном, невзирая ни на что, и по всему видно, цель он наметил. Не убийцы его найдут, так он сам их отыщет…
— Твой план опасен, мне он не нравится.
Редкий случай: она позволила себе негативно высказаться по поводу его намерений, но и на сей раз Мирон не взбесился, а, окрыленный призрачной надеждой, почувствовал приток энергии, которую обрушил на Лайму.
Выключившись из предыдущей темы, она задохнулась от счастья. Сегодня, сейчас, эта минута, а не та, которая будет, — вот для чего стоило жить. Потом можно и умереть, как ей чудилось. Правда, когда наступает «потом», жизнь, хоть и пакостная, становится во сто крат привлекательней смерти.
7
— Повторяю: кто-то пробрался сюда, — распаляясь, перешла на повышенный тон Вероника и, как водится в подобных случаях, валила все в одну кучу. — Открыл ключом, включил в прихожей свет, потом убежал, когда Даша позвала меня. Что он хотел, не знаю. Может, меня убить!
— Вы загнули, — отмахнулся Ларичев.
— А почему нет? Ведь этому человеку что-то нужно было! Это «что-то» представляет собой некую ценность… для него, разумеется. Но он не хотел, чтоб его увидели соседи, поэтому пришел глубокой ночью. Ничего не подозревая, он заходит в квартиру, а тут люди! Да если б не Даша, этот тип убил бы меня.
Поток слов не возымел должного действия. Она тут носится взад-вперед, как раненая лань, а Ларичев со скукой на физиономии взял вазочку и стал вертеть в руках! Речь его тоже не отличалась живостью:
— Тип? Вы же не видели, кто пришел. А если то была женщина?
— М-м… нет… — замахала руками Вероника. — Женщина не решилась бы зайти ночью в квартиру убитой, нет-нет…
— Но и мужчина вряд ли испугался бы женского истерически-панического крика, — возразил Ларичев. — Если ему действительно нужна какая-то вещь… Я б на его месте все-таки не убежал, а сначала посмотрел, кто здесь, представился бы близким другом вашей сестры, который понятия не имеет, что ее убили, тем самым успокоив вас, а уж потом… Потом думал бы, что с вами обеими делать.
— Да? — растерялась Вероника, одновременно задумалась, покусывая ноготь на указательном пальце. — Кстати, у него был ключ… Он открыл ключом! Сумочка… Вы понимаете? Ключ лежал в сумочке Зины. Вы же ключа не нашли при ней? Трубку нашли, а ключа не было… Но сумочка должна была быть, вы сами говорили… — И вдруг взвилась, Ларичев даже вздрогнул. — Вам подарить эту чертову вазу, а?
Наконец он поднял на нее глаза буддийского монаха, выражавшие вселенский покой, а Вероника была недалека от состояния, называемого бешенством. Не заметить этого Ларичев не мог, наверняка и тон расслышал, ну и что же он? Недоуменно приподнял брови:
— Вазу? Мне? Зачем?
— Вы ее так рассматриваете, — язвила она, нервически покручивая кистями рук в воздухе, — будто в жизни ничего прекрасней не видели. Подарить?
— Напрасно сердитесь, я весь внимание. — Ларичев поставил вазочку на место, чтоб не раздражать теперешнюю хозяйку квартиры. — И согласен с вами: сюда приходил убийца вашей сестры.
Одно дело путаться в догадках, и совсем другое — когда твою мысль формулируют коротко и ясно. В полуобмороке Вероника плюхнулась в кресло, как срубленная под корень осина, и залепетала:
— Ой-ой-ой… Ну, правильно: он взял ключ в сумочке… Но согласно вашей теории, должен был посмотреть, кто здесь… А-а-а-а-а… он это сделает все равно! Подкараулит, выяснит, потом меня… я же ему тут не нужна…
Она скосила глаза на Ларичева, что-то он там советовал… Да, дельный дал совет: надо уметь договариваться. Тогда это прозвучало как намек. Как обнадеживающий намек, а Вероника не поняла! Нужно пробовать немедленно, быстро, чтоб Ларичев опомниться не успел:
— Послушайте. Вы же понимаете, какая мне грозит опасность, да? Я вас прошу, отпустите меня домой. Ваши подозрения… они… они не имеют оснований, вам это лучше известно, чем мне. Нет-нет, я не в лесу живу, знаю, что должна отблагодарить вас. Берите все, что хотите. И сколько хотите, мне ничего не нужно. А я… поеду к себе?.. Ага?
— Нет.
— Вам что… мало? — Обалдевшая Вероника обвела рукой пространство, дескать, от этого не отказываются. — Мало всего?
— Мало, мало, — закивал он.
— Мне больше нечего вам предложить. Кроме себя.
— Ну, такой страшной жертвы я от вас не приму.
— Хм! — чуть не плакала она от стыда и страха. — А я как раз согласна на любые жертвы. Шучу. Почему вы в меня уперлись? Почему не проверяете знакомых Зины? Мне по телефону такое говорили…
— Что же именно?
Скрипнув зубами, Вероника убежала в спальню, он и ахнуть не успел, а она прибежала и сунула ему в руки телефон сестры:
— Хабалкина! Она там первая в контактах стоит. У нее личная неприязнь! Ненависть к моей сестре…
— Абалкин, — поправил Ларичев, прочитав фамилию.
— Знаю. Я звонила на сотовый, трубку взяла женщина, по всей вероятности, это жена. Мне показалось, она Хабалкина от рождения и по призванию. Она не одна такая, ненавидящая Зину.
— Это лишь доказывает, что ваша сестра насолила многим, — сказал он, идя к двери.
— Э-эй! Стойте! — бросилась за ним Вероника. — Вы оставите меня здесь? Одну?! Уй, как это не по-мужски! Я же боюсь.
— Не бойтесь, ваш ночной гость не рискнет прийти сюда еще раз. А вы можете попросить Дашу пожить у вас. Кстати, кто она, чем занимается?
— Я не требовала анкету. Даша дружила с моей Зиной, правда, недолго.
— Мне хотелось бы ее увидеть, но не специально, а так… случайно. К примеру, у вас, но вы не говорите ей, кто я.
— И все?
— Пока все.
— Стойте! В таком случае посадите меня в… куда вы там сажаете обвиняемых? В кутузку? Вот туда и посадите. Лучше сесть в тюрьму, чем…
