О том, что на Горе
скандал: Правая Рука Наместника Отстойника был застукан с девицами легкого
нрава, о чем добрые люди незамедлительно сообщили его супруге, которая
расцарапала мужу лицо за измену, и он вёл заседание Большого совета с
исполосованной физиономией.
О том, что
Наместник Отстойника скоро получит назначение в столицу, — об этом
позаботились его недоброжелатели, которым не нравится его практически
неограниченная власть в Шестом Углу.
О том, что в
«Лавке Южных Товаров» у очаровательнейшего Профессора продается свежий
кардамон, бесподобный в пряниках.
О том, что пряники
лучше всего готовить на тёмной патоке, привозимой из Пёстрой Кошки — тогда их
не отличишь от медовых.
О том, что жена
Правой Руки Наместника морду мужу царапает, а нормальных пряников испечь не
может и кухарка у неё такая же безрукая.
О том, что
помощник мясника, который по выходным участвует в боях, настоящий красавец и
душка. У него такие томные глаза, и волосы кудрявые, и он такой мужественный,
когда в трусах на помосте стоит, с ума сойти можно.
Тут пришлось
сделать усилие, чтобы не рассмеяться: видела я этого разделывателя мяса. Глаза
у него были какие-то мутные и осоловелые, смотрел он ими на мир исподлобья, и
кудри его бараньи практически начинались сразу над бровями. По мне, так Ряха по
сравнению с ним был куда как привлекательней, вылитый Медбрат.
Говорили о том,
что скоро начнется лов, что рыбы нормальной в последнее время не стало. Что
Отстойнику всегда не везёт — кругом, куда не плюнь, везде уже королевства, а мы
все еще обычная провинция, и налогов платим больше, чем они, а уважения к нам
меньше, чем к ним. И у них давно короли, а не наместники. А короли красивее —
им корона полагается. И куда смотрит жена наместника, совершенно не понятно.
Ведь сейчас она кто? Наместничиха. А была бы кем? Королевой. Есть же разница!
В конечном итоге
голова у меня пошла кругом, я выбралась из бассейна и отправилась в раздевалку,
где и села, закутавшись в большое банное полотенце, на деревянное кресло-трон с
высоченной спинкой, стоящее в шеренге таких же королевских тронов посредине
зала.
В голове смешались
и рыба, и пряники, исцарапанный чиновник и адрес лавочки с дешёвым маслом,
которую непременно надо было посетить, а то масло заканчивается, всё равно надо
брать.
Чувствуя какую-то
слабость, не то телесную, не то душевную, я забралась на трон с ногами,
укрылась полотенцем с головой и почти задремала, пытаясь прийти в себя.
Совсем заснуть не
удалось: у бабушки-знахарки были клиенты.
Какой-то высокий
женский голос, что называется «с претензией», втолковывал ей суть заказа:
— И зелье
свари убойное, чтобы он свою швабру забыл, а на меня глаз положил.
— Сделаю,
милая, сделаю… — шелестела уверенно бабушка.
«Уж не та ли, что
на пожаре около меня стояла?» — лениво шевельнулась мысль.
— И слёзки,
слёзки в него побольше лей, — поучала клиентка. — Он со слёзкой что
угодно сожрёт. Я скажу, это мол, для здоровья, для ясности в мозгах, на семи
травах настоечка.
— Сделаю,
милая, сделаю. Примет и добавки еще попросит… — умиротворяюще журчала
знахарка.
— И чтобы
никто ни-ни! — уточняла дама.
— Ну, о чем
разговор, милая…
Заказчица
любовного напитка ушла.
Не успела я
сползти с трона и стать из королевы снова практиканткой, как к бабушке в
каморку просочилась вторая посетительница. У этой голос был густой и уверенный.
— У тебя, я
видела, эта ведьма была. Я на него первая глаз положила, а она клинья,
мерзавка, подбивает. Дай мне отворотного зелья, чтобы его от её поганой рожи
отворотило.
— Сделаю,
милая, сделаю, — шелестела старушка.
— Только
крепкого, чтобы подействовало! Не чужой, чай, — густо шмыгнула носом
вторая клиентка.
— Сделаю,
милая, сделаю. Примет и еще добавки попросит.
— И чтобы
никому ни-ни!
— Ну, о чем
разговор.
Дама шумно, видно
от избытка чувств, вздохнула и, тяжело ступая, пошла к выходу, так и не заметив
меня в объятиях трона.
Чувствуя себя,
почему-то, несвежей после всей этой болтовни, я быстро оделась и выбралась на
улицу. Глотнула весеннего воздуха, распаренное лицо погладил ветер.
Как всегда после
бани, идти было удивительно легко, словно та грязь, которая смылась с меня,
была тяжелой, как броня.
Я шла и думала,
что раз у общественных бань два отделения, интересно, по какой формуле работает
знахарка со вторым, мужским? «Сделаю, милый, сделаю»?
А когда вернулась
в Огрызок, отловила Льда и сказала:
— Нашла я
человечка, который всё знает. С тебя — дюжина яблок и банка вишневого компота.
Коли ее, если сможешь.
* * *
Лёд подошел к делу
ответственно. Тоже взял таз, мочалку и мыло, и пошел колоть знахарку.
Пришел через два
часа чистый, без мозолей, и с минимальным количеством перхоти.
За пазухой у него
что-то выло и стонало.
Он пронес это
«что-то» прямо ко мне на кухню, где я пыхтела, раскатывая тесто для пряников и
ругая себя последними словами за податливость чужому влиянию:
«Ну, мне-то какое,
по большому счету дело, что жена Правой Руки Наместника не умеет стряпать? Я-то
кому доказываю, что умею?»
— Молока
дай! — попросил Лёд.
— Зачем
это? — сразу с подозрением отреагировала я.
Лёд вытащил из-за
пазухи отчаянно сопротивляющегося котёнка. Он был черным, как сажа, без единого
белого пятнышка. Длинные тощие лапки напоминали паучьи. И орало это сокровище
дурным голосом.
— Вот, —
счастливо сказал Лёд. — Кота по пути нашёл. Копченым будет.
Увидев плошку с
молоком, которую я поставила на пол, котёнок со странным именем Копченый,
скакнул к ней отчаянно и упал в молоко практически с ушами, лакая его и грозно
урча.
— Ещё
неизвестно что наш экономный глава скажет… — заметила я, пытаясь растянуть
тугое тесто.
— Ага,
Копченый нас объест! — возмутился Лёд. — Он же как птичка маленькая
клюет…
Котенок уже выдул
всё молоко и снова завопил, требуя ещё. Пришлось налить вторую порцию.
— Птичка, как
же! Да у него в желудке пропасть!
— Я буду
делиться с ним! — делая честные круглые глаза, лживо пообещал Лёд.
— Ага,
рассказывай. Да ты, скорее, у него из миски отбавлять в свою будешь!
Копченый, наконец,
накушался, брюшко у него стало круглое и тугое. Потешно переваливаясь, он дошёл
до плиты и улегся около неё на тёплом полу.